окна.
– Иногда мне кажется, что ты ничего не боишься.
– А ты волнуешься? – задорно спросила она и сразу же продолжила: – Я договорилась с девчонками, мы идем первые, раз уж раньше всех встали.
– Была бы моя воля, я вообще не хотела видеть чертовых Деасов и наставниц. Нет никакой разницы, Катарина, первые мы или последние. Нам все равно не уйти раньше! – раздраженно прошептала я.
Катарина поджала губы, а в уголках ее зеленых глаз блеснули слезы.
– Не вижу в этом ничего страшного! Мы живы и нужны для важной миссии! Как ты не понимаешь?
А я действительно не понимала, как некоторые сестры могут радоваться своей участи, словно пораженные слепотой.
До залы, где ежегодно проводились осмотры, мы дошли быстро.
На секунду остановившись перед тяжелыми, высокими дверями из красного дерева, наставница пригладила и без того идеально прилизанные волосы, становясь похожей на ворону. Ее рука взялась за металлическую, украшенную мелкой резьбой ручку и потянула дверь.
В нос ударил ненавистный запах пепла и гари.
Все знали, что Деасы жили в Аркаде, самом ужасном городе Темной стороны, расположенном между огромными вулканами, и что они могли ходить по лаве голыми ступнями.
Я украдкой усмехнулась, представляя, как Великие Темные, перескакивая с одной ноги на другую, скачут по углям. Улыбку на моем лице сразу же заметила Никербокер и схватила за ухо ледяными пальцами.
– Смеяться вздумала перед господами, мелкая дрянь?
Я заскулила, когда она потянула ухо настолько, что мне пришлось встать на носочки.
– Отвечай, отродье, и извиняйся! Целуй ноги великих Высших, чтобы одарили тебя прощением!
Боль и брошенные слова вызвали прилив ярости, и я дернулась в сторону, мечтая о том, чтобы мое ухо не осталось в руке Никербокер.
– Еще раз тронете меня – и я перегрызу вам глотку! – выпалила и зажмурилась, когда она занесла надо мной тонкую трость.
Повисла тягучая тишина, но удара так и не последовало.
Медленно разжав веки, я вздрогнула всем телом и неосознанно отступила назад.
Прямо передо мной стоял Безликий. Одной рукой он держал за горло бьющуюся в конвульсиях наставницу, лицо которой из ярко-красного медленно превращалось в синюшное.
Впервые он защитил меня. А после заставил ненавидеть себя еще сильнее, когда произнес Никербокер:
– Никто не имеет права трогать вещи Темного короля без его разрешения.
Захотелось выкрикнуть в его зияющее пустотой лицо, скрытое Тьмой, что мы не вещи, а живые люди, дети, которые хотят любви и материнской заботы. Но я только плотнее сжала зубы и поклонилась, как велит этикет, перед солдатом Темной армии.
Мое тело коснулось мягкого кресла, обшитого кожей, а я сразу почувствовала запах антисептических кристаллов. Как и договаривались, нас с Катариной пустили первыми, и сейчас, с нескрываемым страхом, мы
