поэтому я и не женюсь никогда. Одна нервотрепка от этих жен. Только и смотри, чтобы не загуляла. Уж я-то знаю!
Подняв голову, тупо пялюсь на небо затянутое тучами, а потом перевожу взгляд на собак, пробегающих по дорожке. И мыслями снова возвращаюсь к Кате.
Красивая. Но не для меня. Мне бы сдержаться. Забить. Не обращать внимания на девчонку. Молодая она еще. Точно не мой формат.
Меня любая другая телочка устроит. Даже тут, в "Соснах". К Люде ездить надо, а не хочется. Хотя и с Ильичом можно договориться, чтобы пропускали. Но это все движняк. Только мотива нет. Запала мне в душу, птица маленькая.
Впереди маячат две утки в ярких комбезах. Видел их на обеде. У каждой губы с вареник. Хорошо, хоть Катя вся натуральная. И губы, и сиськи классные!
«Опять Катя!» – одергиваю себя. И заметив как приближающиеся красавицы расправляют плечи и подтягивают животы, упрямо сворачиваю с аллеи. Резво спускаюсь по склону и сам себя подкалываю.
Ну что же ты, генерал? Двух уток испугался!
Петляю между деревьями, чтобы с аллеи не заметили. И представляю удивленные лица, не отягощенные интеллектом.
Шел человек навстречу и куда-то делся. Телепортировался, жеваный крот.
На более крутом склоне перехожу на бег. И почти сразу начинаю задыхаться. Твою мать, какого я про свои болячки забыл. Сейчас нельзя напрягаться. Чуть расстегнув куртку, перевожу дух. Смотрю на небо, на еще зеленые заросли кустарника, и дикий виноград, обвивающий террасу первого люкса.
Застываю как вкопанный, заметив на террасе Катю.
С пригорка мне видно ее почти полностью. Девчонка сидит в ротанговом кресле, укутавшись в серый пушистый плед. Нежная и немного отрешенная. В ушах наушники, а глаза прикрыты.
Сон на свежем воздухе? То, что доктор прописал. Но Катерина не спит. Руки словно крылья взлетают над пушистой тряпкой. Пальцы заныривают под толстый манжет. Медленно скользят по запястью. А губы сжимаются в тонкую линию.
«Шрам, твою мать!» – догадываюсь, отступая. Не хочу мешать. И так как слон в посудной лавке. Неслышно продвигаюсь обратно и выйдя на грунтовую дорожку, бреду к горе.
А из головы не идет этот дурацкий шрам. Я видел такие. Это не суицид. А больше смахивает на отпечаток веревки, врезавшийся в кожу и исковеркавший плоть.
Сердце останавливается, стоит только подумать. Откуда у девочки из хорошей семьи на руке такая отметина? И следом другая догадка бьет по башке железобетонной сваей. Какого хрена молодая девчонка торчит одна в санатории?
Охраняемая территория. Врачи.
Папа, ясен пень, постарался. Но это не прихоть, а гребанная необходимость.
Только от одной мысли, что девочке может грозить опасность, темнеет в глазах. Кто вообще на такое способен? Нужно найти этого гада. Разобраться. Хотя наверное люди Димирова уже все порешали.
Одно ясно, как божий день. К Кате лучше не соваться. Нужно оставить девочку в покое. Дать ей в себя прийти.
Ее
