Если мать спросит – я с тобой был весь день.
– Хорошо, Киря. Если так тебе нужно, скажу.
Экипаж князя поехал по Главному проспекту, а ребята свернули в закоулок и дворами вышли на Колобовскую, заглянули за угол: автомобиль заезжал в закрытый двор гостиницы.
– Эх, жаль, ближе не рассмотреть, – вздохнул Саша.
Киря оглянулся по сторонам и шепнул ему на ухо:
– Хочешь проведу?
– Ещё спрашиваешь! А как?
– Пошли, только тихо и, если кого встретим, – молчи. Я буду говорить.
– Киря, откуда знаешь проход?
– Так, на собрании был, один партийный приезжал. Дорогу запоминай – назад так же выйдешь. Только никому, понял?
Саша кивнул и двинулся за Кирей. Тот открыл маленькую неприметную дверь рядом с книжным магазином и прошёл внутрь. Открывшийся Саше коридор был узким и тёмным, судя по запаху щей он вёл на кухню ресторана гостиницы. Но, не дойдя до неё, Кирилл свернул налево, и они оказались в небольшой каморке, похожей на склад. Здесь лежали детские самолёты, паровозы, рулоны с тканями, разбитые фарфоровые кружки. Кирилл приложил палец к губам, и они осторожно пробрались между полками к двери напротив.
– Ну всё, теперь я пошёл. Эта дверь ведёт во двор, там и должен быть автомобиль.
– Киря, а ты что? Тут осталось-то пять метров до него. Пойдём, хоть одним глазком глянем.
– Не могу, Сашка, ждут меня в другом месте, новый номер нужно сдавать в печать.
– Так ведь сегодня выходной, типография не работает, ты же говорил.
– Да не тот номер. Другой, ну, партийный. Шрифты я должен принести да успеть вернуть до утра. Так что прощай, да смотри, дорогу назад запомнил?
– Да. До встречи, Киря. Удачи тебе с газетой. И спасибо.
Кирилл проскользнул обратно в длинный коридор, а Саша вышел во двор. Автомобиль стоял там. Рядом никого. Тогда Саша на цыпочках стал подбираться к нему. На расстоянии двух шагов он присел и стал рассматривать шины. Дороги и правда потрепали их сильно. Куски резины местами слезли с красного деревянного обода, один был и вовсе погнут. Сзади кузов был нагружен вещами и свёртками разного размера, сверху были привязаны и накрыты покрышки с камерами. Передняя часть автомобиля была в грязи, засохших бабочках и мошках.
Саша присел, потёр правую фару рукавом, заглянул вниз. И потом ловко залез под кузов, облепленный глиной и грязью. Так он лежал и смотрел на сплетения труб, механизмов, рычагов. Время остановилось для него. Он и автомобиль стали одним целым. Каждым изгибом деталей, налипшим куском грязи, царапиной на днище он рассказывал Саше историю своего путешествия из Пекина. Вот песчинки, застрявшие в раме шасси, ехали с «Италой» из Монголии, царапины на колесе оставили рельсы в сибирской тайге, колоски ковыля – след тюменской степи, а налипшая тёмно-бурая глина – дождливого Екатеринбурга…
