style="font-size:15px;"> Официантка испарилась, а я так и сижу с застывшим выражением лица и пялюсь на Белова.
– Вижу вопрос в твоих глазах, – произносит серьёзным тоном. – У меня бабушка была диабетиком, – отвечает на так и не заданный мною вопрос.
– Тогда ясно, – говорю, прочистив горло, и принимаюсь гладить стол от неловкости.
– Как давно? – спрашивает, заставляя поднять взгляд на него.
– Полтора года, – смущённо отворачиваюсь.
Не люблю говорить о своей болезни ни с кем. Неприятно отвечать на любые вопросы, касающиеся этой темы.
– Какие причины? – не унимается следователь.
– Нарушение обменных процессов, но возможно и генетическая предрасположенность, – пожимаю плечами, внезапно осознавая, что с ним не так уж и неприятно обсуждать это.
– Возможно? – прищуривается Белов.
– Да, возможно, – киваю я. – Точно не известно.
– Родители…
– Их нет, – резким тоном прерываю его. – Я не знаю, кто мои родители, – добавляю, чтобы избежать новых вопросов.
– Ясно, – поджимает губы следователь-зануда. – Найти их не пыталась?..
– Почему ты меня сюда привёл? – меняю тему, не имея никакого желания говорить о своём генеалогическом древе.
– Ты весь день шляешься непонятно где…
– В камере сто пятого участка, – усмехаюсь, напоминая, что он сам меня там закрыл.
– А мне известно, что диабетики должны питаться регулярно, – делает вид, что не услышал меня. – Уже почти вечер, – проговаривает, сверившись с часами на запястье. – Хоть что-то ела сегодня? – вопрос звучит ровным тоном, и я не могу понять – это забота, или интерес исключительно из-за вида его деятельности.
«С чего совершенно чужому человеку проявлять к тебе заботу, Варя?» – усмехается надо мной здравый смысл.
Ну, зачем-то же он привёз меня сюда, разве это не забота?
– Завтракала, – отвечаю.
– Хорошо, а то свалишься без сознания, а мне за это отвечать, – холодно бросает и откидывается на спинку стула.
Так вот оно что, переживает, что его к ответственности привлекут. А ты, Варенька, уже придумываешь всякое. Никому нет до тебя дела, кроме твоих друзей.
– Ваш заказ, – раздаётся сверху, и брюнетка-официантка ставит перед Беловым тарелку борща, всё так же улыбаясь. Интересно, у неё рот не болит столько лыбиться?!
Обратив своё драгоценное внимание и на меня, она быстро ставит миску с супом передо мной, и в очередной раз улыбнувшись следователю, уходит виляя бёдрами, обтянутыми чёрной юбкой.
– Шею свернёте, товарищ милиционер, – усмехаюсь, замечая, как Белов смотрит вслед девушке.
– Переживаешь? – спрашивает, схватив со стола ложку.
– Конечно, – заявляю. – Свалитесь лицом в тарелку, придёт полиция, вопросы-допросы, свидетелем ещё запишут, потом таскайся по участкам и объяснения давай. Мне это надо?! – серьёзным тоном отвечаю.
– Заноза
