style="font-size:15px;"> – Я вовсе не хмурюсь, – Снефрид продолжала улыбаться, хотя вот сейчас ей захотелось нахмуриться: зачем Фроди выдумывает то, чего нет?
– Но я же вижу, вижу! Ты думаешь, опять приехал этот докучливый… э… а я вынуждена принимать его… э…
При виде Снефрид, и в скромной домашней одежде величавой, как молодая норна, мужчины и покрепче духом, чем увалень Фроди, смущались и принимались блеять. Черты продолговатого, худощавого лица у нее были правильные, но скорее жесткие, чем тонкие, подбородок угловатый; лишь в профиль ее лицо выглядело изящно благодаря тонкому, с легкой горбинкой носу и выразительному высокому лбу. Да и взгляд больших глаз у нее был пристальным, сосредоточенным, как у мужчины. Так смотрят, держа в руках обнаженный клинок, и эти серебристо-серые глаза сами напоминали блестящую сталь. Но никто не считал Снефрид женщиной суровой или недружелюбной. Стоило на ее ярких, довольно пухлых губах появиться улыбке – и все лицо менялось, как по волшебству, черты смягчались, во взгляде появлялась приветливость и сердечное доверие. Говорили, что кровь альвов позволяет ей выглядеть то несгибаемой, как клинок из серебра, то нежной, как цветок шиповника, по своему выбору. Толкуя за пивом, все мужчины сходились, что нет в «сотне» корабельного округа женщины более прелестной. Ульвара называли редким везунчиком, что сумел раздобыть такую жену, и при этом редким болваном, что по полгода пропадает за морями, оставляя ее одну. Вокруг другой молодой женщины в таком положении вились бы сплетни, но Снефрид обладала способностью одним взглядом заморозить недостойные помыслы. Даже в эти последние годы, когда она жила то одна, то у отца, будто вдова, а муж ее пропадал неведомо где, ее окружало такое достоинство, будто она королева, ждущая мужа с победоносной войны.
– Я вовсе так не думаю, Фроди, – сказала она, и сейчас ее серебристый взор выражал мягкую снисходительность. – Мы с отцом всегда тебе рады.
Фроди был слишком незначительным противником, чтобы она извлекла свой «серебряный клинок», но и не настолько приятным человеком, чтобы подносить ему цветок своей улыбки. И Фроди, похоже, чувствовал, что его она просто не удостаивает настоящим вниманием.
– Не подумай, я к вам вовсе не по тому делу! – оживленно продолжал он. – Скажу вам честно, взяли бы тролли это дело, я был бы только рад! Это все Кальв, Кальв это все, клянусь вам! Я бы давно уже на те деньги плюнул и забыл, плюнул и забыл! – Фроди махнул пухлой рукой. – Ну бы их в синюю скалу! Но это все Кальв, он уперся!
– Нет смысла это обсуждать, – попытался остановить его Асбранд. – Конунг же решил: раз уж людей ограбили викинги, никто в этом не виноват…
– Да, конунг прислушался к тебе… я очень рад, очень рад! – поспешил уточнить Фроди. – Я вовсе не стал бы подавать с этим в суд, но Кальв решил это дело за нас двоих! Мол, если Ульвар вез товар, то он и отвечает…
– Хватит об этом, Фроди, – настойчиво
