ничего – чуть более фамильярно, но субординации не нарушает.
Вообще, сложилась достаточно странная картина – его упорно считали аристократом. Сам он не подтверждал (и не опровергал) этого, но порой доходило до смешного – все поступки, которые как-то выделяли его из толпы, немедленно приписывались именно аристократическому происхождению. С одной стороны, вроде как и неплохо, попаданца ещё ни разу не заставляли заниматься чем-то помимо воинской учёбы – ну разве что в карауле стоять. А с другой – пришлось следить за своими словами и поступками, что раздражало порой.
Выехали через несколько дней, и тот самый пострадавший ехал с ними на телеге – сам напросился, да и успеет выздороветь. Вообще же, полк поехал не в полном составе – около пятидесяти человек остались в слободе. В основном молодняк (из набора Игоря поехал он один) и немногочисленные ветераны, оставленные как для обучения этого самого молодняка, так и для решения каких-то хозяйственных вопросов. Всего ехало чуть больше пятисот человек – ну такие в это время полки…
Подсознательно парень ожидал, что выезд будет напоминать кинофильмы – то есть стройные колонны, бравые усачи, трубачи… Действительность же оказалась намного более прозаичной – одних только телег набралось больше сотни, так что получилась не бравая колонна, а натуральный обоз.
А куда деваться – до создания грузовиков ещё ой как много времени, да и военное имущество было достаточно специфичным, чтобы его можно было легко достать. Сёдла, уздечки, запасные пики, подковы, походная кузня, имущество полковых сапожников и портных, запасы провизии, медицинская телега (заслуга Игоря) и много чего другого.
Доехав до определённой развилки, разделились – обоз поехал дальше, а сами уланы свернули. Здесь была традиция, что полк должен пройти через город – дескать, повышает патриотизм.
– Как дурики какие-то, – проворчал попаданец, но его мало кто понял – большая часть сослуживцев прямо-таки купалась во внимании горожан.
Как только выехали из города, он тут же перекинул одну ногу на седло и достал флейту. Уланы оживились – музыку здесь любили, так что подобные упражнения воспринимали исключительно положительно.
– Ты это, чё-нибудь жалостливое могёшь? – стесняясь, обратился к нему Никифор. На лицах остальных солдат было полное согласие, так что заиграл без лишних слов…
Немного минора не повредило, но когда проезжать пришлось через одну из деревень, где у многих уланов были подружки, попаданец не удержался…
Зелёною весной под старою сосной
С любимою Ванюша прощается,
Кольчугой он звенит и нежно говорит:
«Не плачь, не плачь, Маруся-красавица».
Маруся молчит и слёзы льёт,
От грусти болит душа её.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси
Капают слёзы на копье.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси
Капают горькие, капают, кап-кап,
Капают прямо на копьё.
Студёною зимой опять же под сосной
С
