«право имеет». В войсках, да и в народе наследника любили.
Несмотря на твёрдое решение, Владимир стал держать формальный нейтралитет – не тот у него пока уровень для серьёзных интриг, «съедят». Заметит что-то нехорошее – постарается вмешаться и предотвратить, ну а на нет и суда нет.
Дождавшись возвращения денщика от учителей, улан пошёл в конюшни, решив проехать в расположение полка – недавно на излечение приехали старые приятели.
– Хорошая девочка, хорошая, – погладил он Звёздочку и скормил ей несколько яблок. Конюхи почтительно наблюдали, стоя неподалёку.
– Ну как она, не шалит? – поинтересовался офицер.
– Нет, ваше высочество[88], кобылка ласковая и добрая, разве что фыркнуть в ухо любит.
– А как мои кони?
Свой подаренный (и докупленный) табун попаданец пристроил на царскую конюшню – содержать более трёх десятков породистых коней без всяких преференций его «давила жаба». Ну а так – договорился с конюшим и конюхами, и теперь сюда приводили на случку кобыл, отстёгивая ему и «компаньонам» денежку.
Пройдясь по конюшне и покормив свой табун яблоками (чтоб не забывали!), он вскочил в седло Звёздочке, осёдланной за это время конюхами, и вместе с денщиком порысил к слободе, придерживая бочонок вина в седле.
Глава третья
Несмотря на звание уланского подполковника, офицером он, судя по всему, останется «за штатом». Все пожелания вернуться в полк мягко пресекались, а потом и сам воин смирился, решив использовать ситуацию во благо. Во благо в его понимании – прежде всего в пользу полка и армии.
Сослуживцев он ценил и доверял им, да и люди в уланском полку подобрались хорошие. А после его уроков танцев, фехтования и рукопашного боя и светских вечеров в Вене можно было уверенно говорить, что они если чем и уступают гвардии, так это только богатством и родовитостью. Ну и соответственно – это надёжная команда.
О важности своей команды твердил ему как отец, так и отчим, так что помогать своим попаданец считал «святым долгом». Начал он с малого – просто помогал инспектировать отправляемые в действующую армию обозы. Сперва только те, что предназначались непосредственно для полка, ну а потом его стали припрягать и для проверки любого армейского имущества.
Была у него специфическая черта, в которой Игорь винил почему-то капельку немецкой крови, текшую в его венах – педантичность. Несмотря на любовь к адреналину, любые свои трюки и вылазки экстремал продумывал «от и до», чтобы не было нелепых и трагических случайностей. Возможно, немецкая кровь тут была и ни при чём, а всё дело именно в привычке учитывать любую мелочь в тех случаях, от которой зависит твоя жизнь…
Сюда же добавилась и пресловутая экстрасенсорика, да улучшенные физические данные. Проще говоря, он буквально «чуял» любой намёк на гниль. Это относилось к провизии и всевозможным изделиям из кожи, сукна.
– Ваше
Попаданца в обоих случаях «обзывают» правильно. Как имперский князь – он светлость, а как принц Рюген и наследник (пусть скорее формальный) государства Померания – высочество.
