стороне головы; вторая половина была выбрита, как будто волосы там еще не отросли после операции на головном мозге. Она была симпатичной, даже красивой – и у Бенни возникло странное ощущение, что он где-то ее уже видел. Где-то в другом месте. На лице у нее были маленькие отверстия для пирсинга; Бенни знал, что украшения ее заставили снять, потому что при поступлении медсестра спрашивала у него про пирсинг, но у Бенни его не было. На девушке была майка, а на внутренней стороне руки – татуировка: скопления маленьких точек, похожие на россыпь звезд, соединенные тонкими пунктирными линиями, словно для вырезания.
– По-моему, их уже достаточно, как ты думаешь? – спросила арт-терапевт.
Глаза девушки сузились, и взгляд ее, превратившись в горячий белый луч, тонкий, как у лазера, обратился на терапевта. Бенни чувствовал исходящий от нее жар и был готов услышать какую-нибудь дерзость, но когда девушка заговорила, ее голос был ясным и чистым, как вода.
– Достаточно? – любезно сказала она. – Вы хотите сказать, что количеству чувств, которые мне позволено испытать, есть предел?
Не сводя глаз с лица арт-терапевта, она взяла несколько бумажных листков в обе руки и протянула их, как подношение. Несколько бумажек упало на пол.
– Многовато, да? – Она чуть растопырила пальцы, и листики посыпались вниз.
– Все еще слишком много? – девушка подняла руки над головой и полностью раскрыла ладони. Листки посыпались вокруг нее, как конфетти.
– Все, – печально сказала она, глядя на свои пустые ладони. – Никаких чувств не осталось.
– Я принесу метлу, – сказала терапевт. – А ты, пожалуйста, подмети здесь, Алиса.
– Подмети, пожалуйста, Алиса, – повторила девушка, кивая. – Подмети здесь. Подмети здесь, пожалуйста, Алиса. Подмети здесь.
Тут она посмотрела в сторону Бенни и встретилась с ним глазами. Почесывая руку, она смотрела на него до тех пор, пока он не покраснел и не отвел взгляд.
Позже тем же вечером он видел ее в общей комнате. Тайком от персонала она раздавала из тайника в своем худи эти листки бумаги некоторым детям постарше, а утром, надевая джинсы, Бенни обнаружил в кармане такой же аккуратно сложенный листок. Как он туда попал? На бумажке было что-то написано, от руки, но четким печатным почерком, так что буквы напоминали шрифт старой пишущей машинки. Слова складывались в четкую инструкцию:
Поставь свою туфлю на стол.
Спроси ее, чего она от тебя хочет.
Бенни оглянулся. Максон уже ушел на завтрак. Он снял кроссовку и поставил ее на прикроватный столик.
– Окей, кроссовка, – сказал он. – В общем, чего ты от меня хочешь?
Кроссовка ничего не ответила, тогда он сел на койку и подождал немного. Это была старая черно-красная кроссовка «Nike Air Max», мама купила эту пару два года назад в Благотворительном магазине.
