этого опарыша», – пеняет мне чуйка голосом бабушки.
Но как себя ни уговаривай, душа все равно болит. От несправедливости и предательства человека, которого я всю жизнь считала самым близким. Доверяла. Любила. Мечтала о нем, как дура!
– Надюха, у нас все готово, – весело вваливается в камеру Коля. – Пойдем, поможем человеку…
– Конечно, – решительно поднимаюсь с места. В горле застревает ком. Если меня, свою одноклассницу, Коля запугал до смерти, то чужому человеку наверняка навешает несуществующих грехов. У Дудкова тормозов нет. На все пойдет, лишь бы выслужиться.
«Тима меня спасает, а я другого человека», – думаю, шагая вслед за толстым маленьким полицейским по полутемному коридору.
«А откуда ты знаешь, что он хороший? – усмехается моя чуйка. – Может, действительно, бандюган…»
Но войдя в камеру, я даже сбиваюсь с шага. У стены на узком топчане навзничь лежит самый настоящий богатырь. Широкоплечий мужик в камуфляже и берцах. На руках ни колец, ни татуировок. Отрубился, бедняга. Будто спит. Светлые выгоревшие волосы подстрижены почти под «ноль». Да и сам задержанный больше напоминает военного, а не мошенника.
На автомате касаюсь крепкой накачанной шеи, безошибочно находя бьющуюся жилку пульса. Засекаю время, отсчитывая каждый удар.
Шестьдесят в минуту. Как у космонавта!
Безотчетно провожу ладонью по гладковыбритой, чуть прохладной мужской щеке и шепчу еле слышно:
– Просыпайся, родненький! Не время спать.
Глава 3
К спинке кровати, она же лестница на второй этаж, кто-то из полицейских привязывает швабру.
– А флаконы куда? – чешет репу Дудков.
– Сетка нужна или пакет, – отвлекаюсь на секунду от больного. И снова поворачиваюсь к нему. Закатываю рукав тонкой камуфляжной куртки.
Хотя нет! По-хорошему снять надо.
– Помоги, – прошу Колю.
– Мы сами, Надюш, – добродушно ворчит он. Кивает коллегам. – Пацаны, тут одному с этим кабаном не справиться.
Разматываю прозрачные плети системы, достаю иголки из упаковок шприцов, а сама наблюдаю, как двое полицейских с трудом ворочают задержанного. Пыжатся из последних сил.
Украдкой рассматриваю странного афериста. Крепкий сильный мужчина. В меру накачанные бицепсы, мускулистые ноги. С первого взгляда чувствуется мощь специально обученного человека. Такие даже если падают, успевают сгруппироваться.
– Клиент готов, Надежда Владимировна! – радостно возвещает запыхавшийся Дудков. Надо же, и отчество мое вспомнил!
«Оно же в деле записано!» – легонько бьет по темечку здравый смысл.
Подойдя к кровати, снова осматриваю больного.
– Кто же тебя приложил, родненький? – шепчу под нос. Называю мужчину как толстопузиков в отделении. Слово простое. Незамысловатое. А успокаивает. Лечит.
«Если он с Дроздом подрался, то этот гад мог со спины напасть.
