вперед. В последующие недели Леонс де Карвиль созвал целую толпу самых уважаемых экспертов, которые пришли к единому мнению: ухо спасенной девочки в точности соответствует уху запечатленной на фотографии Лизы-Розы. Я лично внимательно изучил и отчеты экспертов, и саму фотографию и должен признать, что сделать на ее основании какой-либо вывод – положительный или отрицательный – можно было лишь при условии очевидной недобросовестности. Ледриана результаты экспертизы не удовлетворили, и он продолжал изучать генеалогию спасенного ребенка.
– А что насчет дедушки и бабушки Лизы-Розы с материнской стороны? – задал он вопрос.
Комиссар Монбельяра Вателье с грустью посмотрел на Эйфелеву башню, сиявшую огнями не хуже новогодней елки, заглянул в свои записи и сообщил:
– Вероника, мать Лизы-Розы, – четвертый ребенок в семье Бернье, проживающей в Квебеке. Всего у них семеро детей и уже одиннадцать внуков. С Александром Вероника познакомилась в Торонто, на семинаре по молекулярной химии, и после замужества практически перестала общаться с родственниками. Тем не менее Бернье вроде бы поддерживают Карвилей, хотя достаточно робко.
– Хорошо. Постараемся что-нибудь о них выяснить, – сказал Ледриан. – Теперь перейдем к Эмили Витраль. Здесь у нас, насколько мне известно, чуть больше свидетельств…
– Да как сказать, – вздохнул Вателье. – Ее медицинская карта, сумка с одеждой, соски-бутылки и прочие слюнявчики тоже сгорели. Вот что точно мне удалось установить: с рождения и до двухмесячного возраста дед с бабкой видели внучку пять раз, в том числе дважды в роддоме Дьеппа, в первую же неделю, и один раз – в день отъезда родителей девочки, когда Паскаль и Стефани заезжали к ним, чтобы оставить Марка. Девочка в тот раз спала.
Комиссар повернулся к доктору Моранжу. Тот заговорил:
– Я присутствовал при их визите в больницу Бельфор-Монбельяра. Когда им показали ребенка, Витрали его сразу узнали…
– Естественно, – хмыкнул судья. – Естественно. Странно было бы ждать от них чего-то другого… – Ледриан устало вздохнул и дернул левый конец несчастного шарфа.
Комиссар Вателье подал голос:
– А что нам оставалось делать? Положить перед ними четырех пронумерованных младенцев и проводить опознание по всем правилам?
– Почему бы и нет? – проворчал судья. – Сколько времени бы сэкономили…
Комиссар пожал плечами:
– Дело осложняется тем, что у стариков Витралей нет ни одной фотографии ребенка. По их словам, у Стефани был фотоальбом с двенадцатью фотографиями дочки, но она с ним не расставалась. Так что он, предположительно, тоже сгорел.
– А негативы? – спросил судья.
– Жандармерия Дьеппа буквально перерыла всю квартиру молодых Витралей, от пола до потолка, искали эти чертовы негативы. Пока ничего не нашли. Вероятно, Стефани увезла их с собой. Просто забыла вытащить из кармашка фотоаппарата…
Вероятно…
