буквально в нескольких словах.
Он сделал пару шагов по комнате, бросил беглый взгляд на стоящий в углу телевизор, где шел американский сериал. Гостиная была крошечная, не больше двенадцати квадратных метров, заставленная оранжевой пластиковой мебелью, модной в шестидесятые-семидесятые. Карвиль остановился на расстоянии меньше двух метров от Витралей.
– Месье Витраль, давайте говорить откровенно. Никто никогда не узнает, чей именно ребенок выжил в катастрофе. Кто эта девочка? Лиза-Роза или Эмили? Никаких вещественных доказательств не существует, и вы всегда будете считать, что это Эмили, так же как я буду верить, что спаслась Лиза-Роза. Что бы ни случилось, мы с вами будем стоять каждый на своем. Это нормально.
До сих пор Витрали были с ним согласны.
– Даже юристы, – продолжал Карвиль, – даже суд останется в неведении. Ему придется принимать решение, но сказать, верное оно или ошибочное, не сможет никто. Орел или решка. Месье Витраль, неужели вы на самом деле думаете, что судьбой ребенка можно играть, как играют в орлянку?
Витрали молчали, не понимая, к чему он ведет. Из телевизора неслись взрывы дурацкого хохота. Николь подошла к телевизору, выключила звук и снова села на стул.
– Я буду с вами откровенен, месье Витраль. И мадам Витраль, конечно. Я навел о вас справки. Не сомневаюсь, что вы точно так же поступили в отношении меня.
Николь Витраль все меньше нравилась его самодовольная улыбка.
– Вы достойно воспитали своих детей. Все так говорят. Хотя вам было нелегко. Я узнал, что четыре года назад ваш старший сын Никола погиб, разбившись на мопеде. Я узнал, что у вас, Пьер, больная спина, а у вас, Николь, проблемы с легкими. Учитывая род вашей деятельности, это неудивительно. Я имею в виду, что вам давно следовало бы подыскать себе другое занятие. Ради вас самих. Ради внука.
Ну вот, добрались и до внука. Николь покрепче обняла Марка, а он снова захныкал.
– К чему вы клоните, месье де Карвиль? – вдруг спросил Пьер Витраль.
– Полагаю, вы уже и сами догадались. Мы с вами не враги. Напротив. В интересах нашей Стрекозки нам следует объединить усилия.
Николь Витраль резко поднялась. Карвиль, увлеченный собственной речью, этого даже не заметил.
– К чему лукавить? – продолжал он. – Я уверен, что вы мечтали дать своим детям и внукам хорошее образование. Мечтали, чтобы они могли ездить на каникулы в другие страны. Мечтали дать им все самое лучшее. То, чего они заслуживают. Дать им в жизни шанс. Но шансы стоят денег. Все на свете имеет свою цену.
Карвиля понесло. Кажется, он уже сам не соображал, что говорит. Витрали потрясенно молчали.
– Пьер! Николь! Мне неизвестно, кому из нас Стрекозка приходится внучкой – мне или вам. Но я клянусь, что обеспечу ее выше головы. Буду исполнять любые ее желания. Я сделаю ее самой счастливой девочкой в мире. Но это еще не все. Я уже говорил, что отношусь к вашей семье с огромным уважением. И я готов оказать вам финансовую поддержку, помочь вам поднять на ноги вашего
