даже моя собственная мать, – заглядывал ей промеж ног – увидеть, что вылезет на сей раз. Мы с братьями соревновались, кто разглядит самый длинный волос – такую форму принимали наши первые сексуальные опыты.
Кстати, по поводу лобковых волос – мне вспомнилось, что Аллен Гинзберг и другие поэты поколения битников в знак дружбы дарили друг другу локоны лобковых волос.
Вот чему нужно учить в старшей школе. Через страницы книг – как и через складочки женских половых губ – можно привить молодым людям любовь к чтению, а также к сексу. Спутниками Эроса могут стать самые неожиданные личности: Данте, Тассо, Ариосто, Микеланджело… Со мной можно соглашаться или нет, однако ничто не требует такой свободы, как стремление к Эросу в том виде, как я его понимаю: Эрос – это неудержимая сила природы, а еще – любовь к познанию в самом широком смысле слова.
Одним из самых значимых людей в детстве был мой дед Италико. Крайне интеллигентный человек, художник с мировым именем, он коллекционировал произведения старинной живописи. Дед был высоким и сухопарым. Говорил мало, но за словом в карман не лез, умел шутить – добродушно и в то же время остро. Мне он запомнился беспокойным скитальцем, одиночкой, всю жизнь с чемоданом под мышкой – между Европой и Америкой; едва приехав куда-то, он уже с нетерпением ждал, когда сможет снова отправиться в путь.
Он родился 14 декабря 1870 года в Гориции, которая в то время еще находилась под властью Австрии. Семья Брасс отличалась либеральными взглядами, поэтому моего деда назвали Италико – родители надеялись, что их город когда-нибудь станет частью Италии. Особенно на это уповал мой прадед Микеле: несмотря на немецкие корни, он чувствовал себя итальянцем и активно выступал против иноземной власти. Поэтому австро-венгерская полиция завела на него досье, в котором говорилось следующее: трактирщик, торговец вином, закоренелый пьяница; они следили за ним из-за его сношений с Карло Фаветти, основоположником антиавстрийской партии в Гориции и самым видным ее представителем.
Мой дед был младшим из двоих братьев. Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но ему пришлось расстаться со своими чаяньями: когда он увидел собственный портрет кисти Италико, то осознал, что его ребенок – прирожденный живописец. Поэтому он разрешил деду учиться – сначала в Академии изящных искусств в Мюнхене, где тот брал уроки у пейзажиста Карла Рауппа; затем – в Париже, где Италико познакомился с полотнами Вильяма-Адольфа Бугро и Жан-Поля Лорана. Два этих художника сильно повлияли на его творчество, как и поздний импрессионизм, в то время господствовавший во французской столице.
В Париже он встретил мою бабушку и женился на ней перед тем, как окончательно вернуться в Италию. Хотя они решили поселиться в Венеции, дед всегда был привязан к Гориции, часто ездил туда, чтобы поработать в мастерской при Палаццо Аттемс-Петценштейн[7].
По
Дворец был построен в первой половине XVIII века и изначально принадлежал аристократическому фриуланскому роду, в наши дни там находится музей и картинная галерея.
