мои предложения приобрести этот пупырчатый продукт сельского хозяйства на рынке мама с бабушкой махали руками и начинали расписывать прелести экологически чистых овощей собственного производства. Я с содроганием понимала, что совсем скоро наступит тот момент, когда они купят несколько кур и – в довершение всего – заведут козу.
– Голованова, ты меня слышишь? – в голосе начальника послышались стальные ноты.
Значит, шутки закончились. Вздохнув, я взглянула на свои грязные штаны и попросила:
– Павел Андреевич, дайте хоть себя в порядок приведу! Я ж на даче!
– Трудовую повинность отбываешь? – усмехнулся полковник. – Ладно, Елизавета Аркадьевна, на все про все у вас час пятнадцать. Не больше. И езжай через ЗСД, быстрее будет.
– Так ведь там еще кусок не открыли… – возразила я.
– Для тебя открыли. Я предупрежу кого надо. – Он нажал клавишу отбоя.
– Лизок, кто там? – бабушка выглянула из кухни. Судя по муке на лбу, на ужин ожидались пирожки, и я даже порадовалась, что нашелся повод задержаться в городе.
Признаться, бабушке я завидовала. Мне не хватало ее спокойной уверенности в себе. В свои семьдесят с хвостиком прародительница являла собой воплощение элегантности.
Прямая спина, про такую обычно говорят «царственная осанка», огромные голубые глаза, тщательно уложенные волосы цвета спелой пшеницы – бабушка регулярно посещала парикмахера, ногти покрыты красным – обязательно ярко-красным – лаком. Возраст выдавали лишь морщины и некоторая медлительность движений, свойственная пожилым людям.
Лица у меня, мамы и бабушки были схожи, но вот пышные формы достались мне по отцовской линии.
Потому вся моя сознательная жизнь была борьбой за фигуру, в которой я вечно проигрывала, покупая восхитительные булочки в кафе рядом с фитнес-центром. Иногда мне даже казалось, что кафе и фитнес-центр – две аффилированные структуры одного хозяина, которые великолепно дополняют друг друга: после тренировки всегда хочется есть, а съев булочку, чувствуешь вину и идешь опять на тренировку.
– Лизок, что стряслось? – Голубые глаза смотрели на меня в упор, ожидая ответа.
– Все в порядке, ба! – отозвалась я и быстро отряхнула землю с одежды. – Меня просто на работу вызвали!
– Ты же в отпуске! – Мама появилась в дверях с тяпкой, напомнив мне стражника с алебардой.
– Что поделать, госслужба! – Я пожала плечами. – Все, я тороплюсь! Мне в душ надо: не могу же я в таком виде появиться в ведомстве.
– Бросала бы ты эту работу, – посетовала бабушка. – Не отдохнуть, не поехать куда.
– Ну брошу и что тогда? – Я рассматривала грязь под ногтями, гадая, вымоется ли она, если помыть голову, или нет.
– Как что? Вышла бы замуж…
– Был бы тот, за кого выходить! – буркнула я.
– Так и не будет, пока ты в этом комитете работаешь!
– Это федеральная служба, бабуля, комитеты давно упразднили!
– Ай, одним словом, органы! – отмахнулась прародительница. – Просто ужас, а не работа! С такой кто ж захочет тебя замуж взять? Хотя Сережа вон соседский, такой мальчик хороший…
Я лишь хмыкнула: Сережа, сын соседей по даче, в свои двадцать семь действительно был хорошим мальчиком. Именно мальчиком – не мужчиной. Жил с родителями в двухкомнатной квартире, работал менеджером в какой-то мелкой фирме и беспомощно хлопал глазами при каждом удобном случае, которых жизнь подкидывала немало. Помнится, когда у нас из-за ветра рухнули провода и поселок остался без света, я бегала и грозила электрикам всеми карами земными и небесными, а Сережа сидел на крыльце с бутылкой пива и свято верил в то, что нас всех спасут.
– Не Сережа, так Костя, помнишь, все за тобой в старшей школе ухаживал…
Поняв, что бабушка села на своего любимого конька, я предпочла позорно скрыться в душе и не слышать ее причитаний о неродившихся правнуках.
Чуть позже, с мокрой головой и все еще благоухая дорогущим гелем для душа (подарок на Восьмое марта от Макса, моего, как это модно сейчас говорить, бойфренда, а попросту любовника), я буквально прыгнула в машину и рванула по трассе, здраво рассудив, что благодаря протекции начальства за превышение скорости сегодня тоже штрафовать не станут.
Павел Андреевич свое обещание сдержал: на ЗСД меня ждали и беспрепятственно пропустили по еще закрытому участку.
Я махнула рукой удивленным рабочим и понеслась по почти черному, еще пахнущему гудроном, асфальту. Платная дорога своими белыми дугообразными фонарями напоминала мне скелет динозавра, лежащего на спине.
Наслаждаясь скоростью, я вдавила в пол педаль
