было первой реакцией универсума на предложение от «Паллады». Возможно, кого-то отсеяла нижняя граница зарплаты. Или люди просто не так сильно нуждались в работе, чтобы мониторить хэдхантер.
Паша быстренько переправил письмо Елене Викторовне, чтобы та согласовала время собеседования. Ну, скажем, в понедельник. Сегодня директор фирмы очень занят. Он будет фантазировать в кулачок. Разумеется, о последнем Кощей не распространялся. Паша изобразил очень деловой и озабоченный вид. Совсем не в том смысле, что на самом деле.
Закрывшись в кабинете, Поляков стал представлять, как будет проводить собеседование. Он был ужасным актёром. Просто первый номинант на премию «Антиоскар». А ему нужно было как-то изобразить удивление.
М-да.
Вот она зайдёт и удивится. Он скажет: «Здравствуйте». Заглянет в листочек и продолжит: «Дарья Владиславовна, если не ошибаюсь?» Она ответит: «Да, это я». А Пашка: «Мне кажется знакомым ваше лицо. Мы раньше не встречались?»
Тут было бы неплохо поправить очки. Но у Кощея было отличное зрение, как назло.
В кабинет постучали.
Поляков недовольно оторвал пятую точку от стула и поплёлся отпирать дверь.
По ту сторону порога стояла Галина Петровна. По ее виду было понятно, что сегодня она не сдвинется с места, пока не добьётся желаемого. Или не добьёт директора. Что, по сути, одно и то же.
– Павел Константинович! – прошипела главбухша голосом Нагайны из мультика про смелого мангуста.
– Я как раз собрался вас пригласить. У меня освободились… – Пашка кинул взгляд на часы, – полчаса.
Общаться о цифрах было необходимо. И очень полезно. То так скучно и требовало таких неподъёмных усилий… Галина Петровна была персональным финсовым ДедЛайном Полякова, который, как Смерть Кощеева (то есть, игла в яйце), доставлял Пашке ежедневные неудобства. Но если бы не она, «Паллада» давно бы вылетела в трубу.
Пока Поляков шёл к столу, его сознание перестраивалось, как всегда, когда бежать от задачи становилось некуда. Это был энергозатратный режим аврала, после которого Кощею был необходим полноценный отдых. Но зато в этом состоянии Пашка становился почти волшебником. В любом другом понять бухгалтерские выкладки он был не в состоянии.
Разумеется, всю Пашкину кровь за полчаса Нагайна свернуть не успела. Экзекуция продлилась до конца рабочего дня. И даже дольше, хотя Кощей надеялся, что Галина Петровна чтит трудовой кодекс. Она чтила. Обычно. Не тогда, когда дорывалась до тела, крови и мозга директора. Когда Галина Петровна оставила его, Кощей чувствовал себя выжатым до состояния полотенца из центрифуги. С одной стороны, логика подсказывала, что если давать ей чаще (тело, кровь и мозг), главбухша не будет столь ожесточённо их сношать. Но стоило Полякову представить сорок раз по разу, как идея «за раз все сорок раз» уже не столь ужасала.
Церебрально изнасилованный, Пашка направился в спортзал, где персональный тренер загонял его до полуживого состояния.
