вашим в Москву мы условились вести беседу о нужных для вас вещах письменно, мне естественно было ожидать, что по прибытии на место вы дадите знать о себе и о новой для вас обстановке. Ждал и жду, но вот сколько уже времени ничего не дожидаюсь. Что сделалось? Уж здоровы ли вы? Храни вас Матерь Божия. Или намерение переменили?! Всяко бывает – и это возможно. На этот случай и пишу теперь, чтоб, если так есть и если тут участвует какая-либо опаска обо мне, – что-де обременять не след или другое что, – вы выбросили ее из головы. Писание к вам, и притом о таких предметах, не будет для меня тяготою – напротив, составит немалое удовольствие, внося некое разнообразие в обычные мои занятия. Скажу нечто большее, что если не состоится задуманное нами, то я буду себя чувствовать так, как чувствует себя понесший какой-либо убыток или потерявший нечто. Как это, не стану вам объяснять, но повторяю, что это так будет и что сему так и быть должно. Вот и приходится не совет вам давать, а прошение прилагать: пишите. Хоть большой мудрости нечего вам от меня ожидать, но один уже пересмотр всего достодолжного доставит вам немалую пользу, оживив в памяти вашей всю эту область и сосредоточив на ней внимание, может быть, с возгрением и особой энергии. А в этом последнем какое благо?! Ибо если бывает у нас нескладность в жизни, то она всегда почти происходит не столько от худоумия и худосердечия, сколько от недостатка ретивости и ревности к достодолжному.
Так пишите же.
2
А я растерялся в догадках, что бы такое было?! А вот что! Бабушка немножко болела. Ну, бабушка – победоносное слово.
Для внучек нет теплее места, как у бабушек, нет и для бабушек дороже лиц, как хорошие внучки. И за это надо Бога благодарить. А вы чаще утешайте бабушку и повнимательнее слушайте, что она говорит. У стариц – мудрость, опытами и трудами жизни приобретенная. И они часто невзначай, в простых фразах высказывают такие мудрые уроки, которых и в книгах поискать – не найдешь.
Хоть вы представили очень удовлетворительное объяснение, почему не писали так долго, но все же следовало бы на вас наложить хоть небольшую епитимию, в видах исправления. Думаю, однако ж, что, может быть, вы лучше расположитесь к исправности, если поблагодарю вас, что писали, и за то, что писали. И благодарю.
Обещаете быть откровенною. Добре! Откровенность – первое дело в переписке, иначе нечего было ее и затевать. И пишите всегда с плеча – все, что есть на душе, и особенно пополнее излагайте вопросы, которые зашевелятся в голове и станут настойчиво требовать решения. Тогда и решения будут приниматься, как земля жаждущая принимает воду. И это есть самый лучший способ и приобретения, и закрепления в душе понятий, разъясняющих суть предметов и дел, которых яснозрение очами ума считаем мы для себя необходимым. Какой был бы толк, если б я написал вам об одном, а ваша душа была бы занята другим? Это было бы пусторечие, похожее на то, как если б два лица разговаривали между собою, обратясь друг к другу спиною и каждый толкуя о том, что у него пред глазами. Мы, кажется, так и положили с вами, что не будем заниматься отвлеченностями
