– сказал коренастый краснощёкий старичок, – мы тоже были ребятнёй и дурачились все вместе. Вот как сейчас вижу: с утра до вечера пропадали во дворе.
– Да, Степан Иванович, было дело. Как же! – затрясла головой бабка в зелёном платочке.
– Веселились, прям как эти дети, – поддержал разговор высокий худой старик, Егор Васильевич.
– А может ещё и лучше, – прищурившись, добавил Степан Иванович. – Ух, озорные мы были тогда!
Он засмеялся, его собеседники тоже.
– Помните, Ольга Николаевна, – чуть понизив голос, сказал Степан Иванович, – как однажды вы возвращались из школы, а я вас подкараулил и толкнул в кучу листьев! Вот была потеха!
– Тоже мне, учудили, – замахала руками старушка, – вы испачкали мне новенькое платьице. Хотя, – она погрозила Степану Ивановичу пальцем, – я тогда вам отомстила: так отдубасила портфелем, что вы потом месяц боялись ко мне подойти!
– Да ладно, – отмахнулся Степан Иванович. – Что мне портфель! Вот мы с Егоркой – дрались по каждому пустяку. Да так, что лбы трещали. А потом мирились. Мы были товарищами – не разлей вода!
– Кхе-кхе, – закашлялся Егор Васильевич. – А мне милее всего припомнить случай, как я ваш любимый футбольный мяч забросил на дерево. Вы его пол дня не могли достать. Вот смеху-то было!
– Зато я, – хвастливо перебила Ольга Николаевна, – каждый день про вас двоих обидные стишки сочиняла. И потом во всё горло читала, чтобы все-все во дворе слышали! Ха-ха!
Старики снова дружно рассмеялись. А потом замолчали.
Греясь в лучах осеннего солнышка, глядя на ребятишек, они воспоминаниями перенеслись в далёкое прошлое. Туда, где остался звенеть их беззаботных детский смех…
В это время один из мальчиков на площадке, круглолицый и румяный, решил пошалить. Он незаметно подкрался к длинноволосой девочке, поднял с земли охапку кленовых листьев и осыпал её с ног до головы.
– А-а! – закричала девочка, схватила хулигана и стала трясти так, что у него с головы слетела шапка.
– Эй, смотри, что творят! – оживилась Ольга Николаевна. – Она ж ему куртку сейчас порвёт!
Пока девочка бегала за своей «жертвой», другой мальчик, высокий и худой, подобрал шапку и, подпрыгнув, повесил её на нижнюю ветку дерева.
– Как ни стыдно, – возмутился Егор Васильевич, – он же может простудиться!
– А ну отдай! – закричал хозяин шапки и с кулаками бросился на высокого.
Завязалась драка. Пыхтя и кряхтя, мальчики рухнули в кучу осенних листьев. А девочка, став над ними, скрестила руки на груди и во весь голос запела:
– Два барана столкнулись рогами!
Два барана упёрлись лбами!
Один: «Ме-е!» Другой: «Бе-е!»
Покатились по траве!..
– Нет, ну вы только посмотрите! Только послушайте! – не сдержался Степан Иванович. – Что за безобразие!?
– Это ж какая сейчас молодёжь пошла! Бездельники! – Егор Васильевич погрозил палкой. – Вместо того чтобы учиться – целыми днями по дворам шатаются!
А Ольга Николаевна разохалась и всплеснула руками:
– Уж чего-чего, но в наше время такого и в помине не было!
И старики, лукаво переглянувшись, заулыбались.
Художник
Сашку Ромашку, ученика третьего класса, вызвали к директору.
В кабинете у директора, Никиты Андреевича, собрались почти все преподаватели. Гневно жестикулируя, они ругали маленького худенького мальчика.
– Как тебе не стыдно, Александр! – восклицал директор. – Сколько можно хулиганить! Ты каждый день чёрным маркером подрисовываешь всем в школе усы! Например, позавчера ты нарисовал усы на фотографиях учеников, висевших на доске почёта!
– Да, – горячо поддержала его завуч. – И после этого их пришлось снять.
– А вчера, – постучав пальцем по столу, продолжал Никита Андреевич, – в кабинете Зинаиды Ивановны ты испортил портреты русских писателей.
– Это верно! – схватившись за сердце, прошептала учительница по русскому языку. – Теперь невозможно узнать ни один портрет!
– На уроке пения, – не переставал возмущаться директор, – когда рядом задремал твой друг Ивашкин, ты тоже умудрился нарисовать ему усы!
– Это какой-то кошмар, – учительница пения закрыла лицо руками. – Ивашкин до сих пор не может отмыть щёки.
– Да это ещё ничего! – вдруг вскочил физрук. – Помните случай, когда Сашка
