нет религиозного культа. Ты удивишься, но у машин тоже есть душа.
– Кто-то счел бы это ересью, Мейко. Теперь я начинаю сомневаться, что твои программы прошли проверку самоцензуры.
– Душа машины не равняет нас с людьми. Это и есть неоспоримый принцип, благодаря которому мы проходим проверки.
– Что же ты тогда имеешь ввиду, говоря о душе машины? И в чем ее отличие, от человеческой?
– Любая техника обладает характером. Даже кухонный комбайн может закапризничать, сломаться. Ты замечал, как с приходом мастера-ремонтника вдруг сама собою оживает техника, которая, ну, никак не желала работать в твоих руках? Но если полностью разрушить механизм машины, что от нее останется? Только мертвые детали. Согласно же вашим религиозным догмам, человеческая душа это и есть сам человек. Не бренная оболочка из мяса и костей, а непознанная сущность. Ваша смерть не окончательна. Она даже не настоящая, в том смысле, в котором смерть – конец жизни. Это лишь переход из одной формы существования в другую.
– Да, Мейко, даже не знаю, что тебе сказать, – Полетти задумчиво взъерошил волосы и потер зачесавшуюся царапину под пластырем. – Кое-какая логика в этом есть. Но я не уверен, что готов вести беседу о теологических материях. Чем больше я тебя слушаю, тем яснее понимаю, что ни бельмеса в этом не смыслю.
– Тогда расскажи о том, что тебе близко. Помнишь, ты говорил про пса, который получил травму от удара автомобиля? Как он?
– Ну, это, наверное, не очень интересно. Но ты знаешь, я видел его на днях. Ему гораздо лучше… – Макс оживился, и на его лице, наконец, появилась искренняя радость.
Преследователи появились быстро. Мира и Винсент уходили переулками, лишенных камер наблюдения, но таких путей отступления было немного. Противник их мигом просчитал. Конец улицы перегородили два черных внедорожника. Из машин выскочили люди в темной тактической одежде и бросились навстречу беглецам.
– Налево! – Мира метнулась в узкий, заваленный мусором проход.
– Кто это? – крикнул на бегу Винсент, уже догадываясь, что услышит в ответ.
– Корпы ОТИ.
– Проклятье, вот же вляпались!
Ковальски с разбегу приложился плечом о преграждавшую путь хлипкую проволочную калитку. Та, хрустнув выломанным замком, распахнулась. Плечо протестующе заныло.
– Быстрее, Вин, быстрее!
Винсент не ответил, чтобы не сбивать дыхание. Он мчался изо всех сил, но годы брали свое. Все-таки ему было уже не двадцать лет, он еле поспевал за девочкой-подростком.
Из-за спины раздалось гудение летевших дронов.
– Да чтоб вас! – оглянувшись, прохрипел десантник, и едва не пропустил очередной узкий лаз, куда юркнула Мирослава.
Стиснутый громадами домов темный коридорчик на какое-то время укрыл их от преследователей. На бегу Винсент опрокинул за собой коробки и штабеля пустых ящиков.
Беглецы
