В половине шестого позвонил Гена Огольцов.
– Привет, талантище! – провозгласил он. – Как идёт творческий процесс? Фонтан идей не пересох?
Он был весел и игрив, как обычно. Наверное, ещё не знал о наших неприятностях.
– С идеями всё в порядке, – без особого энтузиазма ответил я.
Мой тон его насторожил.
– Я оторвал тебя от дел? Лишил возможности творить?
– Нет, что ты …
– Точно, помешал! – определил проницательный Огольцов. – Но тут такое дело, звезда ты наша. Мне бы с тобой покалякать, творческие планы твои разузнать.
– Когда?
– А прямо сейчас. Я тебя, если честно, третий день разыскиваю.
– У меня была съёмка.
– Я так и понял. Так когда?
– Сейчас? – вопросительно произнёс я.
– Почему бы и нет?
– Через пять минут буду у тебя.
Я положил трубку. Дёмин с безучастным видом рассматривал пейзаж за окном, известный ему, наверное, до мельчайших подробностей.
– Огольцов? – спросил он, не оборачиваясь.
– Да.
– Ты разговаривал с ним о новых программах?
– Пока только в общем. Сказал ему, что мы хотели бы это делать.
– А он?
– Обещал подумать.
– Наверное, уже подумал, раз зовёт к себе.
Огольцов был в кабинете один. За две последние недели кабинет изменился – в очередной раз. Нет, мебель осталась прежняя и цвет стен тоже, но зато теперь эти самые стены были сплошь увешаны какими-то футуристическими картинами. На картинах пестрели красные шары и зелёные пятна, похожие на сильно размазанные по небосводу облака. Это могло обозначать что угодно – и дивные пейзажи неведомых планет, и самый заурядный бильярдный стол, увиденный художником в минуты жесточайшего похмелья. Я всегда предполагал, что подобная абстракция вполне во вкусе Гены Огольцова. Он был настоящий денди, продвинутый товарищ, как говорили о таких, эстет и сибарит, а такой человек, как вы понимаете, ни за какие коврижки не станет умиляться при виде банальных левитановских пейзажей.
– Привет, талантище! – воскликнул Огольцов.
– Повторяешься, – попенял я ему.
– Творцу надо напоминать, что он талант, – ухмыльнулся Огольцов. – А иначе закиснет. Слушай, последняя твоя программа была ничего.
– Это про оркестр, что ли?
– Про оркестр. Но учти, мне уже звонили из Министерства обороны, расспрашивали, из какой воинской части эти трубачи.
– А ты?
– А что я? Я не знаю. Так им и сказал.
Сюжет про военный оркестр был снят просто и без затей. Дёмин разыскал этих ребят в одной подмосковной воинской части, привёз их в Москву, мы поставили этих ребят в переходе метро, где они – в форме, при аксельбантах, всё как положено – играли военные марши, а перед ними, прямо у ног майора-дирижёра, стоял распахнутый
