улице ему почти никто не встречался, и уж тем более никто не обращал на него внимания. Из-за этого Леман любил ночные прогулки намного сильнее, чем дневные. Он принимал участие в жизни резервации, как обычный ее житель, но при том оставался невидимым, словно призрак, как и подобает Черному Кресту.
Решив в конечном итоге дойти до центра города, он завернул сначала налево, прошел до конца улицы, затем вновь повернул налево, затем направо и оказался в районе с частными домами, который считался самым престижным и богатым во всей резервации.
Осматривая двух, трех и даже четырехэтажные жилища, в одном из них Леман случайно застал сцену семейного празднества. Остановившись и присмотревшись, через окно он увидел большую столовую, заполненную людьми: женщинами, мужчинами, парой подростков и одним ребенком лет трех-четырех. Все они были в праздничных красных и желтых колпаках, а под потолком летало несколько связок красивых шаров. День рождения, судя по всему.
Говорили они так громко, что даже для человеческих ушей были бы легко слышимы, чего уж говорить об ушах Лемана. Он четко различал каждое слово. Вдруг свет в столовой резко убавился (но не до конца), и какой-то мужчина, которого звали Томом, если верить сопровождавшей его женщине, вынес большой торт, в котором горела всего одна свеча в форме цифры четыре. Послышалось пение. Сначала оно было вразброд, но спустя несколько секунд, когда все почувствовали ритм, стало упорядоченным.
С интересом наблюдая за этой сценой, Леман вдруг пересекся взглядом с одним пареньком-подростком, который был лет на пять младше него самого. Юноша нахмурился так, словно смотрел на шаловливого ребенка, которого заподозрил в краже яблок со своего участка. Но спустя мгновение выражение его лица сменилось, и он поднял руку и помахал ею с приветливым выражением на лице.
Никак не отреагировав на это, Леман отвернулся и зашагал дальше.
Пройдя через несколько часов мимо здания парламента – одного из самых высоких построек в городе – и попутно с этим глянув на циферблат огромных часов, вмонтированных в стену (времени было четверть третьего), Леман решил, что пора идти обратно в особняк. День и часть ночи выдались насыщенными, и его наконец-таки начало клонить в сон.
Поленившись возвращаться тем же извилистым путем, каким он пришел, солдат принял решение срезать путь. Пройдя вдоль парка и через несколько улиц, он зашел в переулок, попутно размышляя над тем, что ему рассказывал Зорич и как они выслеживали людоедов. На своем веку Леману лишь раз приходилось столкнуться с живым антропофагом.
Это было около семи месяцев назад, во время спасительной операции. В городе, расположенном неподалеку (примерно в полсотни километров от резервации), обнаружили крупную людскую общину, содержавшую в себе около двадцати человек. На их перевозку был направлен автобус и несколько бронеавтомобилей с Черными Крестами ему в сопровождение. В группу спасателей попал и Леман.
Погрузка и эвакуация прошла нормально, но в момент
