взглядом. В её глазах были радость и гордость за него. Я мысленно вздохнула с облегчением. Княжна всё-таки смогла побороть чувства обиженной женщины и была согласна на союз с мужем, как оплот правителей Северных земель для их возрождения и процветания.
Во взгляде княжича была тревога. Он тоже помнил их единственную ночь после своего возвращения из беспамятства, когда жена не допустила его до себя, что было немыслимо по их законам. А сейчас, от того, примет ли его эта женщина, зависело закрепление его успеха как истинного правителя и князя. Ведь мужчина, прилюдно отвергнутый женщиной, которая должна подчиняться ему, становится объектом насмешек.
Доброслав заметил красоту и статность жены, её тщательно скрываемую улыбку и увидел в глазах знакомый огонёк восхищения им, как было много солнц назад.
– Здравствуй, моя княжна, ― начал он, ― я вернулся с победой! Я пришёл за тобой и нашим сыном.
Он кивнул наследнику, не сводя глаз с красавицы-жены.
– Я ждала тебя и молила Богов об успехе твоего войска, ― ответила Цветана с небольшим поклоном, ― я рада, что Правь на нашей стороне, и воинам удалось разбить неприятеля, а тебе ― победить князя в очном поединке.
С уст окружающих сорвался удивлённый шёпот. Только что приехавшие не понимали, откуда княжна знает о противостоянии на городской площади, ведь гонцов с вестями к ней не отправляли. Селяне же просто поражались происходящему. О том, что княжна имеет силу Берегини и может смотреть сквозь пространство, знали лишь несколько человек.
– Истинная княгиня, ― пронёсся говор, ― наперёд всё о своём муже знает.
Доброслав улыбнулся, он взял руки жены и поднёс к своей груди: большего княжеская чета не могла себе позволить на людях. Потом он достал из складок своей одежды резной ободок, украшенный драгоценными камнями. Я вспомнила, что видела это украшение у его матери, когда мы встречались с ней, будучи с Демидом в городе. Ободок был очень красивым: неудивительно, что его сохранили. Мысленно прощупав вещицу, я поняла, что Ведмурд уже очистил её от наследия других владелиц, что носили её после княгини, и украшение можно было надевать на голову княжны.
Вещи, несущие след предыдущего хозяина, были опасны для нового владельца, особенно те, что носились на голове, шее или руках. Хотя ободок не был замкнут и не так накапливал настроения и печали, как делали это кольца и серьги, где волна воспоминаний вращалась по кругу, не имея возможности выйти за его пределы, вещь всё равно передавала от одной женщины к другой то, что было накоплено, прожито и выстрадано предыдущей обладательницей украшения. И чем длиннее была история драгоценности, тем больше она несла в себе ― и тем сильнее влияла на человека, который её надел. Так можно было перенять чужую судьбу, боль и страдания, а также радость и удачу; но только в жизни человека всегда есть и то, и другое, а значит, каждую вещь, доставшуюся от другого, надо чистить, прежде чем носить. Иначе налёт истории вклинится в судьбу и изменит
