злыми снами.
Когда же бабушка губами
Молитвы долгие читала,
Мы разговор вели руками,
Пока она не замечала.
Потом мы быстро разъезжались,
Кусочек курицы откушав,
А про себя лишь усмехались:
«Зачем ей это было нужно?»
Теперь сижу и вспоминаю…
Конечно, это всё ПРО НАС!
Вот папа тихо напевает
Со старым «Беккером» романс,
Вот апельсин совсем сухой,
Что мы друг другу оставляли,
Вот – дворик за стеной глухой,
Где мы давно-давно гуляли,
И буква «Ж», что там в шесть лет
Я прочитала на афише,
Вот та кровать, где бодрый дед
Лежал почти уже неслышно…
И никогда я не смогу
Арбат воспеть – таланта мало, –
Но всё же первое «агу»
В «Грауэрмана» пропищала.
Всё память прочно удержала,
Не нужно никаких бумажек,
И я с любовью описала
Не весь Арбат, лишь Сивцев Вражек.
Белая зависть
Чёрный уголь – белый снег,
Чёрный угол – белый свет,
Чёрный ворон – белый аист,
А какого цвета зависть?
Мы, не мудрствуя лукаво,
Разрешаем править балом
И заняться чёрным делом
Чёрной сути в платье белом.
Зависть в белом – это модно!
Белый цвет – такой невинный,
Внешне – очень благородно,
С шлейфом сзади длинным-длинным.
Чистотой наряд сверкает
Злому чувству на утеху,
И надёжно прикрывает
Чёрный дёготь белым мехом.
Зависть белизной сверкает
На завистливых устах,
И пока не замечает,
Что на длинном шлейфе, с краю,
Проступает чернота.
Разговор с папой
– Расскажи, как живёшь?
– Понемногу…
– Устаёшь?
– Ничего, слава Богу!
– Много дел на работе и дома?
Не горюй, коль нельзя по-другому.
Как мальчишки?
– Взрослеть пытаются,
но не всё у них получается.
– Ты, Зикуня, бабушкой стала?
– Жаль, что внучка тебя не застала.
У неё кудряшки тугие и глаза,
как твои, голубые.
– Бог судья, в жизни всяко бывает,
Ну, а счастье к тебе залетает?
– Счастье – те, с кем живу любя,
А несчастье, что нет здесь тебя…
Зимний вальс
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз,
