шарообразный плафон крохотного приступка вблизи лифтов.
Как-то раз в пылу безделья, один ломастер, смолоду питавший страсть до цветомузык, вспышек, стробоскопов и прочих электронных диковинок, завёлся идеей: пустое высиживание времени надо разукрасить! Дёшево чтобы и сердито! На досуге проштудировав принцип действия заводского светильника с люминесцентной лампой, модифицировал стартёр и приспособил ко включателю холла. Груша замигала, что требовалось. Причём, на прерывании свет пульсировал хаотично, в контакт горел беспрестанно – оказалось самое то, когда приходилось шустро наводить порядок или отнекиваться, если неприкаянная соседская душа грозила вызовом милиции. В следующий раз стартёры воткнули на все включатели, и променуар разразился невиданным светопреставлением. На почтовый ящик к тому же водрузили старенький кассетник, и под канитель музона восьмидесятых вяло не вяло шевелили бёдрами.
Новое мероприятие припало собравшимся по нраву, его вторили множество раз и называли дискотеками. Эти дискотеки буду часто вспоминать со слезами на глазах на «дискотеках» в моечном цеху солдатской столовой…
Так вот надысь назрели следующие вопросы: кого из приятелей звать к столу и чем отмазаться от остальных?
Из сверстников первым призвали меня; провожатых набиралось как мартовских котов на кошку, но всю шоблу в квартиру не пригласишь – места нет?.. А прикинешь: без общепита с вместительной залой обойтись не получится! Такая роскошь позволительна лишь в дерзких помыслах, поэтому выкручивался размерами помещения и прочими «обстоятельствами непреодолимой силы». Запрощальные пирушки в кабаках устраивали немногие, но зато в квартирки созывали исключительно отборный бомонд…
Так что близкие родственники и отобранные друзья теснились в стандартной комнатушке, а отказные кореша в подъезде. Украдкой носил им первач, его оприходовали, не тормозя тостами, занюхивали сигаретами, закусывали горбухами – смеясь, мол, бутерброд градусы крадёт! – отвлекались разговорами и забывались переборами струн…
Ну, а дома поучениями не скупились, сыпали вволю! Начиная банкет пламенной речью, отче мой зарумянился и вспомнил лютые уссурийские морозы, наряды зачастую через сутки и бессонные ночи кухонных дежурств. Лямку воинской повинности отец тянул поваром во Внутренних Войсках, был со своих слов хорошим солдатом, вследствие чего дослужился до ефрейтора. Стоя во главе стола подле меня, в руке держа наполненную рюмку, рукавом второй смазывая слёзы, батя желал мне служить верой-правдой, не осрамить его достижений и переслужить обязательно! Забвенно крикнул «горько!», трижды страстно облобызал меня как Лёлик Гешу Козодоева, всласть прихлебнул, что не выплеснул при поцелуях, и закусил студнем с хреном… Гости поддержали и навалились сметать крошева…
К наказу отца я прислушался честно – поставленная задача была перевыполнена уже в первом полугодии!
Дядья вопреки навыку захмелели
