Яков Степаныч! – откликнулся Кирилл.
Древодел замялся, безмолвно ожидая развития событий. Купец расправил плечи и величаво откинулся на спинку стула:
– Здравствуй, мастеровой! Люди мы купеческого сословия, а православной жа традиции – единоверцам приветливы… Будь ты старого обряду, гражданин, крестьянин ли – коли потчуемся в единении, то и гостя призовём к столу…
– Покорно благодарствую за милость вашу… Матвей?
– Иваныч…, – подсказал Кирилл.
– Благодарствую Матвей Иваныч… Чай дозволь ужо сына сваво Михея кликнуть? Ученик и первый жа мой подмастерье… Хотя и сам ужо дюже умел и рещик искусный…
– Помилуй, Яков Сухарев! С сыном пришёл, с сыном проходи… Наливочки опробуйте для аппетиту и частной беседы…
– Добро, Матвей Иваныч, благодарствую…
Яков приклонился и вышел. Купчиха распорядилась:
– Туська, здеся ли? Поднеси, што гостям потреба!
***
К застолью Скородумовых присоединились Сухарев отец с молодым и наповид простоватым сыном Михеем. Туся суетится вокруг стола, меняет посуду, косится и милой улыбкой привечает привлекательного парня – Михей щурится в ответ, так же привечая её и выказывая ответную симпатию.
– Причастимся, поштенные!
Матвей поднял лафитник, присутствующие поддержали, Михею пришлось привстать. Выпили и принялись к закускам.
– Сладка хозяйская наливочка, а чаялось с горчинкой на губу ляжет? – похваляет Яков.
– Наливочка для дела пользы, а не дури напоказ! – всем своим видом купец показывает милость пришедшим.
– И верно, Матвей Иваныч, дело во-первыя! – согласился Яков и отложил вилку.
– Чай не осрами хозяев, добрый человек! – возмутилась купчиха, своею рукою подложила в гостевые плошки кушанья, двинула ближе соусницу, – Дело вторыя, во-первыя кушайте копочёнья порося молочного, да вот под бешамельку свежую…
– Соглашусь и с вами, матушка… Работник познаётся в обеде, а человек во пьяном бреде! – зарумянился Яков.
– Давно ли столярничаете с Михеем Яковличем, искусны ли в труде своём? – купец обратил внимание к сыну Якова.
– Михей мой сызмальства в подмастерьях, а самый я почитался мастеровым ужо на Всероссийской выставке девяносто шестого года… В составе артели предоставлял витражный ряд под сортамент товарищества Эйнема!
– Белоблёсые витрины в Художественном отделе, кои ж похваляла Ея Высочества императрица Александра Фёдоровна, чай твоих рук изделие? – удивилась купчиха.
– Эко-ть, память ваша! – возгордился Яков, – Моих да в числе прочих древодельцев! Ешшо к старшому Жердёву Семёну в те поры подряжался…
– Семён слова человек, а Авдей не в отца прохиндей…, – достаточно слышно пробормотал купец.
– Окстись, старый, людей-те хулить почём зря! – осадила мужа купчиха и хитро сощурилась: – Али тайностью
