закутил, хотя и не водилось энова, а позаутрени просвирня нашептала, нашли-де в Започаинье мертвеца…
– Ай ба… бяда эка…
– На полицейской канцелярии ноне табличка висит «рабочия милиция», а дверь всё одно на клямке, стучи – не достучишься… Посмертну бумагу выправить некому…
– В церковной книге метрика останется, аки образуется, и свидетельству выправишь чин по чину?
– Так и мыслю… Отца отпели и в могилку ужо положили, помянуть собираются, а я карету подрядил по твою персону…
– Да кто я тебе? Сошти, никто – мельком знакомица?
– Не гони, Туся, не шуткой по тебе думаю… Полюбилась ты мне с первого взгляда. Наскоро прочил родителям представить, да и сватов к Рождеству засылать, а вышло вона как…
– Скорый кой… Ну, обожди – скорби в одеждах приму…
Туся торопливо скрылась за дверь, задышала неровно, раскраснелась, перекрестилась и, шепча, пустила слезу:
– Чай не бывает так, Господи! Сердце кровью льётся, а не отступить уже…
***
Экипаж с Михеем и Тусей сворачивает на перекрёстке, в момент к воротам дома Скородумовых подкатывает экипаж. Бандиты Дрына спешиваются и проникают во двор.
– Фикса, во-первой зри крыльцо, остальны метнитесь по двору, и не шуметь до шухеру.., – прикрикивает главарь.
Фикса с пистолетом в руке подбежал к крыльцу. Демид – среднего возраста дворник – вышел из-за крыльца и, не завидя других налётчиков, замахнулся на Фиксу лопатой:
– А ну, скинь оружию наземь, клять бандитская!
Вместо чтобы пальнуть, Фикса вскинул руки над головой, ожидая удара, и присел. От повиновения бандита дворник замешкался, в момент к нему подскочил Сизый и тыкнул ножом под рёбра. Демид тут же осел и слёг возле крыльца.
– В покоях кого встретите – не пырять до поры! – цыкнул главарь, – Про хозяйские тайники разузнать надо…
***
Древоделы Сухаревы имели комбинированный дом, фасадом выходящий на улицу. В каменном цоколе держали собственную столярку, сами обретались на добротно срубленном втором этаже. Дом был обнесён высоким кирпичным забором, имел закрытый дворик со створовыми воротами под аркой.
На улице немноголюдно, возле ворот недлинная очередь нищих к двум справно одетым мужикам. Мужики разливают из бочонков в свою и принесённую посуду квас, кому сбитень, из лотка раздают пирожки и иную выпечку.
– Помяните Якова Степаныча добрым словом…
– Добрый был человек… От вечныя муки избави его, Господи! – благодарят поминающие.
– Безвременно покинул нас, не по своей воле!
– А руки-те экие имел Яков Степанович?
– Прости яму Боже и помилуй!
Лоток скоро пустеет, из калитки створа ворот появляется женщина и восполняет выпечкой. Получив поминальные яства, нищие уносят их с собой, а многие тут же кушают и выпивают, крестясь и поминая Сухарева Якова Степановича.
Михей
