те две сотни серебряных царских рублей, найденных в заброшенном селе! Это – целое состояние!.
Его мысли прервал неприятный скрип двери, закрывающей проход из мастерской – в квартиру. Моня специально не смазывал дверные петли на ней, чтобы было слышно, когда дверь кто-то (кроме него самого) открывает. Послышался не менее неприятный, чем звук двери, скрипучий голос его тещи: «Моня, ты что, кого-то там убиваешь!?» . «Принесло вас, как всегда,– не вовремя!»-промелькнуло у него в голове, а вслух Моня произнес: «Все в порядке, мама, я просто нечаянно споткнулся. Не беспокойтесь!». Но теща уже начала преодолевать трехступенчатый барьер, отделяющий дверь, ведущую в дом, от пространства мастерской. Моня держал в руках злополучный желтый брусок, надо было его куда-то быстро спрятать от бдительного ока тещи. На столе лежала длинная коробка от любимого Моней, вафельного торта, которым он собирался завершить завтрак, запивая его кофе. Быстро вытряхнув из коробки остатки торта, Моня вложил в коробку золотой брусок, который удачно вошел туда по размеру, как будто был для этого и приготовлен, закрыл его крышкой и бросил в тумбочку стола. В последнее мгновение, еще успел набросить свой рабочий халат, на кучу покореженного металла, бывшего недавно письменным прибором, и, только успел подняться и повернуться к входной двери, как над ним уже нависла высокая костлявая фигура тещи. Моне она показалась старшей сестрой, того отвратительного чертенка, который вылезал из отбившейся дымовой трубы, возвышающейся совсем недавно на упавшем письменном приборе. Теща быстро окинула изучающим взглядом помещение кабинета, в принципе, ничего необычного, кроме опрокинутого табурета, не заметила, потом прокричала так, что наверное, было слышно и на улице (она, когда было ей надо -плохо слышала): «Так что!!?». Моня задрал штанину на ноге, показал разбитое колено. Теща невозмутимо прошлась по периметру мастерской, осмотрела все и вся, и, так же невозмутимо – удалилась в квартиру, не сказав больше ни слова. Моня взял из висящего на стене в мастерской аптечного ящика, пузырек с йодом, обработал себе рану, сел на стул и задумался. Ошпаренный кипятком найденного клада, а затем остуженный ледяным душем тещиного посещения, он, как бы возвращался на землю. До него начало доходить то, что с ним случилось. И случилось- на самом деле, а не в каком-нибудь там сне. Моня был трезвым, хладнокровным и расчетливым человеком и, несколько минут после ухода тещи, находился в таком непонятном состоянии, пытаясь убедить себя, что, вроде бы ничего не было и ничего существенного не случилось, кроме того злосчастного падения.
Но чем больше он думал, тем все более мрачные мысли лезли в голову. Открыл дверку тумбочки под столом, как-то наивно надеясь, что там ничего особенного нет- но там вызывающе лежала коробка из под торта, а в ней –хочешь -не хочешь, Моня, таки находился золотой брусок!. И не важно, чей он когда-то был, и кто его запаял в этот, действительно «чертов» прибор, а сегодня – он у тебя в руках (Моня боялся говорить слово «Мой»), и теперь все
