русском матерном, что в эфир передавать никак не рекомендуется. Затем повернул голову к товарищам по экипажу и сказал как-то виновато:
– Ничего не понимаю! Все полосы частот забиты намертво. Основная, резервная, аварийная… Если бы мы летели над территорией противника, то я бы голову на отсечение дал, что нам глушат и прием, и передачу! Причем очень грамотно глушат, профессионально. Но мы, мать его через семь гробов с перехлестом, над Россией! Что, барбос меня заешь, война началась, а нас предупредить забыли?!
Молодой, смешливый и «зеленый», как парниковый огурец, бортмеханик Леша, совершенно не осознающий, по своей щенковости, всей пакостной нестандартности происходящего, весело заржал:
– А может, летающая тарелка с инопланетянами? Монстры жукоглазые, уж-жасные, ха-ха-ха! С Марса прилетели, нам связь испортили. Умора!
На него было дружно цыкнули, но тут стало не до Леши.
Потому что тело вертолета неожиданно заколотилось в лихорадочной, но на удивление ритмичной дрожи. Сзади, от хвоста машины, послышались врывающиеся в гул двигателя чужеродные звуки. Звуки рвущегося металла.
– Что это, командир?! – Выпучивший глаза бортмеханик ничего не понимал.
Радист тоже растерялся, взгляд его вильнул в сторону хвоста «Ми-26», затем вниз, на проплывающую внизу полоску берега, снова в хвост… И вопрошающе остановился на вмиг осунувшемся, побледневшем лице пилота.
Только двое из экипажа – пилот и штурман Петрович – сподобились побывать под зенитным огнем. Оба – совсем еще молодыми, вроде сосунка Леши, оба – в небесах «независимой Ичкерии».
Поэтому «что это» они опознали сразу. Такое ни с чем не перепутаешь. Но не поверили сами себе. Потому что такого просто не могло быть: по ним с земли били из крупнокалиберного пулемета!
Однако было. Машина вновь ритмично задрожала, скрежещущий звук прошивающих хвост вертолета пуль царапнул уши.
Командир и штурман одновременно, до боли в глазах, уставились вниз, на остающиеся чуть справа руины цехов рыбоконсервного завода. Сомнений не оставалось: крупная машина, с небольшой высоты даже видно, что это «Урал». А рядом с «Уралом», в кунге – прикрывающий его брезентовый верх содран – ярко-оранжевые парные вспышки.
«Это крупнокалиберная зенитная спарка типа английского „Эрликона“, – как-то отстраненно, спокойно подумал пилот, точно важнее всего сейчас были тактико-технические данные разносившего в клочья его вертолет оружия. – Заряжается унитарами. Семидесятый калибр. Пуля – чуть меньше двух сантиметров в диаметре. Ох, нам хватит! Бьют короткими очередями. До нас не больше полусотни метров по вертикали, не промахнешься. Нам конец. Одна пуля в баки или в мотор – и конец. Срочно уходить влево, надо льдом не достанут. К Байкалу, с набором высоты».
Секунды для него стали растягиваться, и с каждой секундой окружающее словно бы погружалось в туманную пелену, мутновато мерцающую
