вают Роджерса: мальчишка всего неделю назад женился.
И в завершение дня на стол Ланкастера лег отчет Седьмого Сектора Проекта. Безопасность наконец дала допуск к передаче отчета главам всех секторов – и это была конструкция электронного клапана, над которой лучшие люди в собственном секторе Ланкастера трудятся уже полгода. Полгода работы спущены в канализацию, все ни к чему, и теперь Ланкастеру нечего будет показать в следующем отчете по Проекту.
Он несколько минут громко бранился, привлекая восхищенные взгляды помощников. Для высокопоставленных работников безопасно ворчать по поводу Безопасности – в сущности это даже более или менее ожидалось. У ученых есть свои привилегии.
Одна их них – трехкомнатная квартира. Другая – дополнительный рацион алкоголя. Придя сегодня вечером домой, Ланкастер решил воспользоваться этим преимуществом. Как обычно, ужинал он в буфете, но не остался, чтобы поболтать. Всю дорогу домой в метро он думал о виски с содовой.
Теперь виски мягко блестит в стакане. Ланкастер вздохнул, и на его красивом лице появилась легкая морщинка. Он рослый мужчина, слегка сутулый, одежда его – мундир и штатское платье – постоянно слегка помяты. Одинокий по характеру, он все еще не женат, несмотря на налог на холостяков, и у него только один сын. Мальчику сейчас десять лет; он, должно быть, в «Молодой гвардии»; Ланкастер не знал этого, он никогда не видел сына.
За окнами темно, но свечение над стенами на небе говорило ему, что там пульсирует и рокочет город. Он любил одинокие вечера в своей квартире и выдержал сильное личное и официальное давление, чтобы не служить в одной из многочисленных патриотический организаций. «Да пошла она, эта служба, – отбивался он. – Я ведь выполняю не обычную скучную работу. Я в Проекте, и мне нужно расслабляться так, как я считаю необходимым».
Он выбрал запись из библиотеки. «Маленькая ночная серенада» окутала его, когда он отыскал кресло и сел. Контроль еще не дошел до того, чтобы выпустить списки одобренной музыки, но, конечно, Моцарта никогда не услышишь в публичных местах. Ланкастер достал из коробки сигару и поместил свое длинное тело в кресло на подушечке. Табачный дым, виски, хорошая музыка – это избавляло его голову от тревоги и раздражения; постепенно он погрузился в туман бесформенных сновидений. Да, этот мир совсем не плох.
Звякнула труба пневмопочты, и он с бранью открыл глаза. Какое-то время он испытывал соблазн оставить пневмопакет там, куда он упал, но привычка оказалась слишком сильна. Он прошел к корзине и достал пакет.
Надпись на пакете сразу заставила его прийти в себя.
Официально. Секретно. Только для адресата. И печать безопасности!
Он постарался успокоить сильно бьющееся сердце. Это не может быть серьезно – во всяком случае в том, что касается его лично. Иначе у его дверей был бы уже взвод мониторов и не было бы пакета по почте… Он сломал печать и осторожно развернул тонкий листок. Медленно принялся изучать его. Под официальной шапкой было короткое сообщение. «Срочно. Совершенно Секретно. Письмо и пакет уничтожить. Завтра, 15 июня, в 21:30 нашего времени, идите в обсерваторию, в ночной клуб на 57–30 улицы Виктория и спросите у метрдотеля мистера Берга. Скажете мистер Берг ваш старый друг, у вас с ним встреча. За неаккуратность исполнения обычное наказание».
Никакой подписи. Ланкастер несколько мгновений стоял, пытаясь понять, что бы это значило. На коже выступил холодный пот. Потом он подавил эмоции. Ему бояться нечего. Его прошлое чисто, и арестовать его не могут.
Ему снова пришла в голову мятежная мысль. Конечно, новая фонетическая орфография эффективней прежней, хотя и не так эстетична; но в новой орфографии переиздается немного книг; многие работы по истории, политике, философии и тому подобное, а также некоторые научные тексты объявлены подрывными и сохраняются только по причинам безопасности; одно за другим старинные великие творения забываются.
Что ж, время сейчас трудное. Нет возможности тратить материалы и энергию на несущественные подробности. Несомненно, когда будет достигнут полный мир, начнется возрождение. А тем временем у Ланкастера есть Еврипид, Гете и другие, которых он любит, и он знает, у кого взять на время еще.
А что касается послания, он нужен для чего-то очень серьезного и, может быть, очень интересного.
Однако вечер испорчен.
Обсерватория, как и все разрешенные места отдыха, большое шумное помещение, где продают нерационированную еду и выпивку, где проходят развлечения по неконтролируемым ценам; львиную долю выручки при этом забирает правительство. Темой этого места была астрономия. На потолке в голубой дымке медленно вращались созвездия, и стриптизерши начинали выступление в воображаемых космических скафандрах. На стенах хорошие фрески, изображающие этапы завоевания космоса. Одна из этих фресок позабавила Ланкастера. Когда он был здесь три года назад, на фреске изображалась первая высадка на Ганимед: группа
