заставило ее начисто забыть о входе в воду. Она тяжело рухнула с неуклюжим всплеском.
– ЭА! – Долгий настойчивый импульс пришел из лагуны позади. Эа и не подозревала, как далеко она ушла в бескрайние просторы, но о чем тревожиться? День по-прежнему ясный, никакой опасности.
– ЭА, ВЕРНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ!
Голос матери звучал рассерженно, и Эа сначала обиделась, а потом разозлилась. Нет бы порадоваться, что она наконец-то собралась потренироваться, а вместо этого мать начнет выговаривать, что так погружаться нельзя, это некрасиво… Ну, так она еще не отрабатывала погружение.
– ЭА! ЭА!!!
Мать, похоже, бросилась за ней, вкладывая в звуки имени дочери какую-то незнакомую, пугающую ярость. Она едва успела отскочить в сторону, когда мать пролетела мимо, едва не задев ее, оставляя позади пенный след. Эа только собралась протестующе свистнуть, когда из глубины воздвиглась огромная бледная фигура, как раз на том месте, где только что была Эа. А потом пришел ни на что не похожий звук, с которым ее мать врезалась головой в акулу. В голове Эа прозвучало: «УХОДИ, ЭА!!!»
Мать мелькнула перед ней серебряной вспышкой. Эа ощутила жар материнского следа и холодную волну, когда акула тяжело развернулась навстречу нападавшему. На этот раз мать целилась между глазом акулы и ее длинными жабрами.
– Э…
Эа закрутило в бурлящей воде, когда Белая Богиня, Carcharadon carcharias[12], повернулась и схватила мать Эа. Вода окрасилась красным.
13
Поражение
Эа не помнила, как вернулась в лагуну. Стая попряталась после того, как мать Эа услышала неуклюжий всплеск и подняла тревогу, но что они могли сделать для спасения Эа? Она была жива и невредима, но молчала. Несмотря на отвращение к прилипале, сородичи поддерживали ее, как новорожденную, заботясь о том, чтобы она дышала. Прилипало тоже помалкивал. Похоже, его пришибла сила потрясения хозяйки.
Эа пришла в себя только на следующий день и не могла понять, что она слышит и откуда приходят звуки. Знакомые, угрожающие, болезненные… Она не заметила ремору, даже когда та укусила ее. Она узнала детскую зону, но из-за головной боли голоса стаи доносились до нее словно с большого расстояния. В груди разлилось странное онемение, думать было трудно. Чего-то не хватало, что-то было не так, но она не могла понять, что именно. Сквозь головную боль и непонятный блок в голове до нее доходили чириканье и плеск играющей малышни. Лежа на поверхности, она увидела птицу в ясном небе и в панике бросилась вниз. Сегодня мир был ужасен по-новому, но она не понимала почему.
Прилипало залепил ей хвостом в глаз, привлекая внимание.
– Никто не виноват, а я – тем более. Хватит строить из себя несчастненькую. Давай, включайся. Вон, к тебе идут.
Подошли несколько старейшин Лонги и молча расположились вокруг. Вода донесла их любовь к Эа, смешанную с огромным горем.
Опасность исходила явно не от них.
