сказал, что не хочу, чтобы мне делали уколы многоразовыми шприцами, так, как боюсь заразиться гепатитом. Все это сообщил прежним писклявым голосом, так не похожим на мой прежний.
Собеседник нахмурился.
– Молодой человек, поздно пить Боржоми, когда почки отказали. Мы ведь тебя уже неделю колем, и еще один укол уже не повредит. А одноразовых шприцов у нас не имеется, рожей мы для них не вышли. Так, что поворачивай свой глютеус, я тебе помогу, и Вера Николаевна сделает укол.
– Обойдетесь, – сообщил я и натянул на себя одеяло. После чего уставился на свои руки. Они тоже оказались не мои.
– Да я же херов попаданец! – наконец, дошла до меня правда жизни, что-то долго я соображал, хотя прочитал за свою жизнь не одну сотню книжек с такими приключениями.
– Скажите, какой сейчас год? – неожиданно охрипшим голосом спросил я.
Георгий Георгиевич окинул меня заинтересованным взглядом и спросил:
– Паренек, а ты вообще, что-нибудь помнишь? Расскажи немного о себе.
Я задумался.
О себе я мог рассказать много чего интересного. А вот о мальчишке, в котором сейчас нахожусь, не знаю абсолютно ничего.
– Что, даже имя не помнишь? – спросил доктор, видя мои раздумья.
Я отрицательно мотнул головой.
– Ви… – сказал доктор. Видя, что я продолжаю тупо смотреть на него, он продолжил:
– Викт…
– Виктор, – сказал я, – Виктор Гребнев.
И, замолк, почувствовав, как новые знания укладываются в моей памяти, в процессе чего снова отключился.
Видимо без сознания я провалялся достаточно долго, не день и не два, потому, что у соседа справа, когда я открыл глаза, блоков уже не наблюдалось, зато гипса явно прибавилось.
Но мне уже было не до него. Я разбирался с воспоминаниями прежнего хозяина этого тела. Увы, мальчишка умер. Момент смерти совпал с попаданием моей души, или еще какого-то нематериального образования в его мозг. И сейчас я являюсь его полным владельцем. Каким-то образом, моя память и память юноши смогли сосуществовать, и я сейчас вполне свободно пользуюсь ими обеими. Эх, в другой обстановке, я бы мог пофилософствовать со своими коллегами, начитавшимися Ясперса, и Гегеля. Но сейчас обстановка не располагала. Не с кем было размышлять об ощущениях собственного Я и вещи в себе.
Сейчас моя мини задача состояла в том, чтобы не допустить очередную медсестру, вооруженную шприцом к своей заднице.
Чувствовал я себя на удивление неплохо, лишь немного ломило затылок.
Собравшись с духом, я уселся в кровати.
– Эй, пацан, не вздумай вставать, – предупредил загипсованный сосед. – Если хочешь в туалет, позови санитарку, она утку подаст.
Да, санитарку придется позвать, ибо звонков в палате не предусмотрено.
Какие звонки в 1966 году.
Голова закружилась, и пришлось снова улечься в кровать. Как раз подошла санитарка и со старческим ворчанием ловко подсунула
