Люда.
– Не придется, – уверенно ответил я. – Не бывает летом комсомольских собраний. Вот осень придет, из отпусков все вернутся, дел домашних убавится, тогда и начнут их проводить. Нас к этому времени здесь уже не будет.
– Понятно, – грустным голосом сказала девушка. – Ты все же хочешь, чтобы мы уехали?
– Хочу, и сейчас объясню почему, – ответил я.
Почти семейная жизнь
Как-то незаметно моя жизнь в Вытегре вошла в спокойную колею. Ну, не совсем, конечно, а так, относительно.
Утро начиналось с пробежки, соседи уже к ней привыкли и не кидали удивленных взглядов на мою долговязую фигуру, бегущую по переулку. Затем еще полчаса разминки и упражнений на разболтанном турнике в палисаднике у дома.
Если у нас был свободный день, мы с Людой, обычно, шли на речку. Там купаясь и загорая, проводили время до обеда.
Погоды стояли замечательные. Конечно, труженикам полей и огородов они такими не казались. Но нам, не обремененным дачами, и огромными огородами с ежедневным поливом, они были в самый раз.
Вот и сегодня, я лежал на покрывале, наблюдая, как Люда боязливо заходит в воду. Матросы с проходящей самоходки тоже ее разглядывали и, размахивая руками, что-то кричали, явно приглашая в гости.
Мотив «Ух, ты, мы вышли из бухты» Гальцева сам по себе возник в моей голове.
Я все еще бубнил его под нос, когда мокрая и холодная девушка приземлилась рядом со мной.
– Что за мотивчик напеваешь? – тут же спросила она.
– Да, вот, смешную песенку вспомнил, – ответил я и пропел несколько слов из нее, оставшихся в памяти.
– А что тут смешного, – удивилась Люда. – Мама отпустила дочку погулять и все.
– Мда, действительно, в это время вполне нормально, если девушка пойдет гулять с моряками, – подумал я, – До педофилии еще далеко, о маньяках пока еще не пишут.
Я улегся ближе к Люде и молча размышлял над странностями восприятия.
– Действительно, почему я считал, что она будет смеяться. Все-таки люди сейчас совсем не те, что будут через пятьдесят лет. Нет огромного потока информации, недаром мне все время кажется, что я в застойное болото попал. Медлительность окружающих жутко раздражает.
И вообще, я еще ни разу не задумывался, изменю ли будущее своим появлением. Или моя личность настолько незначительна, что волна изменений этой реальности вообще не затронет главных вех истории. Бабочка Бредбери крылышками бяг-бяг-бяг, хе-хе.
Мои эпохальные размышления были прерваны холодными брызгами воды, падающими на живот.
Открыв глаза, увидел, что Люда поливает меня водой из бутылки.
– Ах, ты так! Ну, держись! – закричал я и, вскочив, бросился за ней. Мы оба с воплями влетели в холодную воду канала и принялись брызгаться, как дети.
– На фиг все эти мысли, – думал я, когда мы, одевшись, шли домой. – Буду жить, как хочу, а там видно будет. А пока,
