не наивная милашка, а самая настоящая хищница. Чёрные от природы волосы были обесцвечены до золотисто-рыжеватого оттенка, большие, миндалевидной формы тёмные глаза смотрели из-под полуопущенных век внимательно и слегка презрительно. Лицо Эмилии было покрыто тонким слоем светлой, почти белой пудры, и казалось маской из-за ярко-алой помады, которой был обведён большой чувственный рот. Он отвернулся – цвет крови был ему неприятен. К тому же, не прошло и получаса с тех пор, как он постанывал в объятиях весьма пухленькой, но очень нежной медсестры Инночки. Что его особенно удивило, это не было секретом для Эмили, но она всё же сидела рядом. Был конец октября.
– Простудитесь, – сказал он, надеясь, что она уйдёт и даст ему возможность побыть наедине с тополями ещё несколько минут.
Но вместо этого она бесстыдно прижалась к его бедру своей ногой, обтянутой полупрозрачными колготами. Подол юбки поднялся высоко, но это его не смутило, ведь в то время почти все носили короткие, открывающие колени юбки.
Посидев ещё минуту, она резко поднялась. Он решил, что Эмилия уходит, но она села к нему на колени и поцеловала его. Он не сопротивлялся. Не то, чтобы она ему очень нравилась – нет, тогда она была ему безразлична, как были безразличны почти все окружавшие его женщины, молодые и не очень, красивые и обычные, здоровые и больные – он был приветливо-равнодушен со всеми, не брезгуя, впрочем, тем, что он называл «быстрый секс». Сексом он не только не брезговал – он без него уже не мог жить. Он вполне отдавал себе отчет в том, что то спокойное время, когда он механически-холодно выполнял свою работу, прошло. Он помнил тот день, когда во время аборта сорокалетняя пациентка, находясь под наркозом, была сильно возбуждена. Она податливо двигалась навстречу кюретке и сладко постанывала. Это было чудовищно – мать получает удовольствие во время убийства своего собственного ребёнка, но это завораживало! Её рот был слегка приоткрыт, мягкий живот трепетал, соски под тонкой рубашкой затвердели. Медсестра придерживала её полноватые дряблые колени, а он вынимал по частям её ребёнка. Во время того аборта он возбудился, и от этого стал сам себе омерзителен. В тот день он ушёл пораньше домой и набросился на жену так неистово, что испугал её, но удовольствие, которое он получил, было ярким, как никогда. А некоторое время спустя он понял, что для интима в любой момент можно найти безотказную коллегу. Вскоре секс на работе стал для него привычным делом. Он был симпатичным, хорошо сложенным молодым блондином, с крепким прямым носом, широкими бровями и трогательной ямочкой на подбородке, и без труда заводил вялотекущие романы с медсёстрами, а однажды он сблизился со статной и весьма горячей, любящей жёсткий секс пожилой дамой, хирургом. Они встречались лет пять, пока она не ушла на пенсию, и не уехала с мужем в Вильнюс.
Как ни странно, после того, как Яков начал изменять жене, его отношения с Риной потеплели. Всегда уставшая, каждый вечер норовившая отказаться от близости чтобы поспать
