что делал Феб, но без таких побочных эффектов.
Только этому «революционеру» было мало. Раз почти два года жил таблетками, пока Шидар не выбрал его для нового опыта – нового лекарства.
Пациент пережил три дня дичайшей боли, а затем, подобно цирковой собачонке, выполнял все, что велел Шидар. Эксперимент свел его с Реной. Он же позволил превратиться из затравленного зверя в человека и дал ключ к свободе. Но все равно даже с таким исходом принес слишком много боли.
Да, Раз хорошо был знаком с нею, и неважно, шла речь об истязании тела или сознания.
Опустив взгляд, он устало потер виски. Рена открыла рот для ответа, но так ничего и не произнесла, лишь покачала головой.
Уже мягче и тише Раз сказал:
– Извини. Ты тоже была там и тоже мучилась, я знаю. Я рад, что ты в деле, ты нужна нам.
«Мне», – хотелось поправиться.
В том эксперименте Рену выбрали неспроста – она только-только приехала в больницу. Гайлат сравнивал, как будет действовать новое лекарство на разных людей. Он решил попробовать не ограничить магию всю сразу, а делать это постепенно, медленно сводя проявление силы на «нет».
Разу пришлось хуже. Тело постоянно требовало старых таблеток, магия то и дело выходила из-под контроля. Рена была рядом. Поддерживала. Не из-за эксперимента, по своей воле. Но и ей пришлось тяжело, однако вспоминал об этом Раз слишком редко.
Сделав глоток, девушка ответила:
– Ну как я вас оставлю? – она убрала за ухо выбившуюся золотую прядь.
Раз улыбнулся в ответ глупой улыбкой. Этот вопрос хотелось слышать снова и снова. И видеть, как она поправляет волосы. И на других смотреть тоже хотелось – все они были нужны.
– Передай Найдеру, что он мой друг, – Раз перевел взгляд на оша и ухмыльнулся, чтобы скрыть смущение.
Тот сидел, развалившись на стуле, вертел в руках стакан и кивал в такт словам Джо, что-то увлеченно рассказывающей. Казалось, мыслями оша далеко – наверное, задумался о завтрашней поездке. И, конечно же, план он, как всегда, расскажет не сразу. К этому стоило привыкнуть и просто довериться парню, отправившись следом, или не отправляться вовсе.
Раз всегда шел. Они не разговаривали, когда к нему возвращались чувства, и, наверное, Раз не мог по-настоящему понять Найдера, но знал, что это друг. Тот, кто принял парня-неумеху, который ничего не мог дать взамен. Кто сумел создать настоящий дом и всегда заботился. Кто слушал и прислушался, как если бы они были на равных – ладно, не всегда, но все же. Иногда, в тот самый утренний час, Разу даже хотелось назвать Найдера братом.
– Он знает. И я надеюсь, когда-нибудь ты скажешь это ему лично. Скажешь, потому что захочешь так сделать, искренне.
Раз вздохнул. Проклятые таблетки, проклятые чувства, проклятое вино. Совсем перестав понимать, как лучше, как правильно, сейчас он был готов ненавидеть все это. Нет, нельзя больше ни на секунду давать слабину. Это может погубить.
И все же слова так и просились
