был такой хорошенький, этот Пешкасий! Глазки-бусинки, лапки-крохотульки, пузико упитанное, иголочки причесанные. Мордочка у него умненькая, а тельце потешное. Немного басоватый голосок придавал ему удивительную харизму. Конечно, я держала все эти сюсюканья при себе и насчет внешности Пешкасия помалкивала. Во-первых, мой друг ходил в тренажерный зал и качал какую-то там мышцу, не знаю, как она у ежиков называется. Во-вторых, он был жутко умным и даже писал статьи для местной газеты «Новости Межмирья». Какие уж тут глазки-бусинки. Поэтому обычно я умилялась молча.
– Что случилось? – спросила я с упавшим сердцем. Если Пешкасий не рассказывал мне об утренних снах и их символике, значит, заболел.
– Она такая прекрасная, – поднял он на меня свои круглые глазенки. Я немного расслабилась. Раз мы все-таки перешли к снам, значит, все в порядке, все как обычно.
– Кто тебе приснился? – поинтересовалась я, пододвигая к нему компот. Сладенькое Пешкасий уважал.
– Да что там сны, – махнул он лапкой. – Реальность сурова, а сны иллюзия. Наниша! Кажется, я влюбился!
Какое-то время я переваривала услышанное. Подобных чувств у Пешкасия еще не было, по крайней мере, мне он раньше не докладывал. С другой стороны, ежихи в его комнате точно гостили, я их сама видела.
– Только не говори, что это кто-то из моих клиентов, кого я отправила к людям, – подозрительно сощурилась я. Все-таки мы с ним давно вместе жили, и я Пешкасия знала хорошо. Он покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Это лишь подтвердило догадку.
– Пешкасий, выкладывай! – строго сказала я. – Что там у тебя на уме?
– Я должен ее спасти! – выдохнул он. – Как же на душе полегчало, когда я такой груз с нее сбросил! Скрывать правду – это так тяжело!
– Не драматизируй. Если захотел переселиться, так бы и сказал. Я давно подозревала, что тебе здесь скучно.
– Ты черства, а я весь пылаю от страсти, – вошел в роль Пешкасий. – Когда сердца не вместе, они увядают и истончаются, как лепестки роз на палящем солнце.
Я не выдержала и хлопнула ладонью по столу, расплескав компот. К черту.
– В двух словах. Или я возвращаюсь к любимой работе.
– Вот именно, – мои слова подействовали, потому что ежик затараторил. – У тебя только работа любимая, а других значений слово «любовь» не имеет. А я ее познал – Любовь с большой буквы. Ты бы слышала, как она поет!
– Любовь в твоем сердце? – съехидничала я.
– Сун-Пак! Ее насильно везут в Дзио, чтобы она выступила на Фестивале гребешка. Каждый год хозяин заставляет ее петь, срывать горло и выворачивать наизнанку душу. Чтобы послушать пение Сун-Пак, собираются толпы!
– Я сегодня не оформляла никаких Сун-Пак. Кто она такая?
– Ты пропустила ее хозяина – Ашота Косимана. Он везет ее в Дзио в багаже.
– В багаже? – вытаращила я глаза, представив худшее. С именем Ашота у меня и так всплывали
