и… «Вот и не спит барсук». Олень вообще зацепился яйцами за пень! И не спит, дёргается туда-сюда. Какого хрена рогатое животное лезло куда не надо, оставалось загадкой. И в каждом куплете очередной пернато-волосатый бедолага мучился личной тайной. В целом же…
Мы вникали в вариации самой животрепещущей проблемы:
– Тихо в лесу,
Только не спит весь лес.
В каждой дыре и в каждой норе
Идёт половой процесс.
Животный психоанализ в музыкальном исполнении не менялся на протяжении, как минимум, часа. И это даже вызывало смех со всех сторон. Я тоже ржал. Хотя что-то подспудно не нравилось. Нет, я конечно, давно был напичкан блатняком в родимой Сарепте. Но чтобы так громко петь матом на публику!.. Это казалось странным, даже пошлым. Ведь я предполагал, что попал в приличное общество, а не в подворотню. Увы, здесь тоже хватало быдляка. И в том была неизбежность сермяжной правды.
Потом была дискотека. Единственный праздник средь серых будней! Приехали развлечь нас музыканты «Альтернативы» из нашего вуза. Поначалу я поморщился при упоминании словосочетания «вокально-инструментальный ансамбль». Всяких ВИА столько развелось в Союзе, что уже не отличишь друг от друга: «Поющие гитары», «Голубые гитары» и прочая гитарня. Зато модное слово «дискотека» притягивало однозначно. Отправились всей группой и не пожалели.
Предварительно потёк советский репертуарчик. После стало ясно – для проформы. Объявили:
– Сейчас можно будет потанцевать под всем известную мелодию.
Песня не называлась. Но едва зазвучали орга̀н, как я узнал её без ошибки: едва слышные, как утренний восход, протяжные звуки мелодии ни с чем не спутаешь. И далее – словно разгорающийся день – протяжные, мерно повторяющиеся аккорды, которые нарастали уже в полифонии. Они улетали вместе с нашими душами-птицами в звёздное небо, заставляя достигать невиданных вершин экстаза. Конечно же, супер-знаменитый медляк July Morning!
И ты, вместе с другими, уже ничего не мог поделать с собой. Да разве можно противиться божественному? Волшебный мотив повторялся и повторялся в разных вариациях, и ему невозможно было сопротивляться. А музыканты в свете рамп выглядели уже полубогами. И мы, одурманенные волшебным опиомом, ме-е-дленно танцевали с Надеждой под безразмерный хит «Хипов»[9].
Чудилось, даже сам музыкант на «Ёнике»[10] тщился изо всех сил оттянуть финиш «Июльского утра». И всё же удивительная мелодия (к великому сожалению!) должна была закончится. Как, наверное, и с жизнью: какой бы она ни была длинной, выясняется, что пронеслась вдруг, как миг. Эх… Нам хотелось бо̀льшего, и свистом мы уже требовали на бис ещё что-нибудь забойное. Но все же чуть остереглись: как бы вообще не запретила играть рок дальше. Я почти полюбил эту «Альтернативу» непонятно чему, также как своих кумиров. Такая альтернатива нам нравилась. В моём разуме ещё долго звучало:
Молодёжное название рок-группы Uriah Heep («Юрайя Хип»).
Так в молодёжной среде называли электроинструмент «Ионика», прадедушку электрооргана.
