без ответа.
– У нас спрашивают согласие у девушки, – вспыхнула я,
– А разве ты против, – осклабился он,– Будешь Княгиней, – ярость придала мне сил. Я бросилась на него,
– Верните меня домой! – Колдун схватил меня за локти, прижимая:
– Ты можешь выйти отсюда прямо сейчас, вместе со мной, привести себя в порядок, и занять покои княгини, приготовленные для тебя, – звучало как насмешка,
– Или продолжать свой бессмысленный бунт, сидя в этом каменном мешке и теряя силы, – он наклонился к моему уху,
– Ты чувствуешь, как камень пьёт твои силы, Дара? – и отступил на шаг,
– Выбор за тобой, – я осела на пол, предпочтя солому покоям княгини.
Колдун развернулся к выходу, и уже делая шаг в проём, оглянулся:
– Да, и не советую кричать или впадать в истерику, – больше всего Тьма любит негативные эмоции. Тебя лишь выпьют быстрее, – и камень вновь уехал в стену, закрывая проход за Колдуном, отрезая меня от мира.
Я оценила совет. Даже не совет, а эту внезапную странную откровенность. Может Колдун думал, что дети пустыни ничего не знают о чёрном камне? Или пытался меня запугать еще больше?
Я знала. Поэтому и не кричала, не звала на помощь, старалась держаться спокойно, не впуская в голову ни одну мысль,– ни свою, ни чужую.
– Когда мы ослаблены, больны, дезориентированы, наступает место для Неуверенности, которая тянет за собой Страх, а тот привлекает чудовищ Тьмы. Мы сами впускаем этих сущностей внутрь. Заворачиваем их в правдивую обёртку, и оживляем внутри себя, – говорил отец, – Тьме не нужна открытая дверь. Ей достаточно трещины, куда она сунет свое щупальце.
– Думай хорошие мысли. Думай хорошие мысли, – твердила я как мантру. Но хорошего не вспоминалось. Оставалось лишь не думать плохие.
Время тянулось как бархан в пустыне. Длинно и однообразно.
Почему иногда день пролетает птицей, а иногда час кажется нескончаемым?
Когда-то отец наказал меня, заставив носить воду овцам. С утра и до вечера. Тогда день тоже казался бесконечным. Плечи ныло, руки покрылись волдырями. И откуда у нас столько овец? – злилась я. Хорошо, что он не заставил напоить всех животных вообще.
Теперь я понимала, что наказанием было правильным, но тогда оно казалось до нельзя обидным и унизительным,
– Я самая важная в стане! От меня зависит то, что никто не умрёт от жажды! – да что там от жажды, думала я, мои источники питают растения и наполняют купальни.
– Почему ко мне не относятся согласно моим заслугам? – и даже топнула ногой от возмущения.
–Заслугам, – прищурился отец, – пусть будет, по-твоему. Сегодня ты сделаешь только одну маленькую часть из всего, чем так гордишься, – напоишь овец. Своими руками. Из кувшина. Воду от поилок отведи. А вечером расскажешь мне, чем отличается Дар от заслуг.
Вечером врачеватель накладывал на мне ладони толченый
