в спину, и его понесло. Он повысил ставку до тысячи, поднял свою плюс до шести «косарей», а потом вдруг остался ни с чем. Фортуна отвернулась от него, но Матвей уже не мог остановиться.
– Все, хватит! – Шалут смотрел на него как на сумасшедшего – с усмешкой и презрением.
А Матвей был словно невменяемый. Он проиграл восемьдесят штук, но у него был шанс отыграться. Он точно знал, что шанс есть. Еще немного, и он появится, тогда Шалут сам уйдет глубоко в минус.
Но Шалут отказался играть в долг, и он имел полное право на это.
Восемьдесят штук! Матвей схватился за голову, когда до него дошло, сколько он проиграл. Отец у него – доктор наук, профессор, академик, и очень хорошо зарабатывал, но восемьдесят тысяч ему не поднять и за пятилетку.
– Как возвращать будешь? – пристально глядя на него, спросил Шалут.
Карточный долг – дело святое, и Матвей прекрасно это понимал, тем более долг законному вору. С него теперь не слезут, пока он не рассчитается.
– Я отработаю.
Шалут кивнул и закатил глаза, подсчитывая, сколько и каких машин должен подогнать ему Матвей, чтобы закрыть свой долг. А он закроет. Подгонит пару десятков тачек и закроет. Главное, чтобы его не повязали менты до того, как он рассчитается с Шалутом.
Машина почти новая, но никак не заводилась. Матвей уже собирался уходить, когда двигатель наконец «схватился» и заработал. Но в это же время из дома выскочил мужик с топором в руке.
А ворота во двор железные, с удара их не откроешь. Но и в этот раз Матвей работал в паре с Ритой. Она не отвлекала жертву, не лезла к нему в постель, не усыпляла, а тупо стояла у ворот. «Девятка» завелась, и она тоже пришла в движение – открыла створку ворот.
А вторую створку открыть не успела: не было у нее для этого времени. Впрочем, хватало и одной половины, чтобы выехать.
Матвей остановился у самых ворот, Рита открыла дверцу, запрыгнула в салон.
– Убью, суки! – орал потерпевший.
Одной рукой он схватился за ручку задней двери, которую не успела закрыть за собой Рита, замахнулся топором, но промазал, и боек быстро опустился на заднее стекло. Мужику пришлось отвалить в сторону, а машина вырвалась в лабиринт узких улочек и вскоре покинула дачный поселок.
– Блин, я тащусь с тебя, Молотов! – сжимая кулаки, восторженно просияла Рита.
Она только что могла остаться без ноги, впереди опасность, а ей хоть бы хны. Ей нравилось угонять машины, и она этого не скрывала.
А еще Матвея смущала самостоятельность. Она могла пропадать с ним сутками, не отчитываясь перед родителями.
Какое-то время Матвей молчал, набираясь решимости, и наконец спросил:
– Скажи, зачем тебе это все надо?
– Что это? – не поняла Рита.
– Ну, со мной, на дело… Зачем?.. Могут же схватить, а это реальный срок. Зачем тебе это?
