дети и жена.А владелец тот в порту Тортуга
Ром ямайский хлещет из горла.
В прошлой схватке потерял он друга,
И сейчас его тоска взяла.
Много крови на борта пролилось,
Мы тогда пошли на абордаж.
Хоть сражение недолго длилось, —
Полчаса, и вот корабль наш.
Смыли кровь с тельняшек поскорее,
Но она навек осталась на руках.
Мы купцов повесили на реях,
А товар пропили в кабаках.
Потому мы пьём напропалую.
– Эй, плесни, приятель рому мне!
Я красотку в губы поцелую
И поправлю кортик на ремне.
Пиратская песня – 3
Поставив паруса на фордевинд,
Мы третий день уходим от погони.
На мостике с трубой подзорной Флинт,
Он в треуголке, как король на троне.
Лихой я был у Флинта канонир,
А Билли Бонс был штурманом фрегата,
Джон Сильвер был известный дебошир,
Он трезвым говорил почти без мата.
На Санталену славный был набег
Для тех, кто с детства с шпагою был дружен.
Наш «Морж» чуть не пошёл на дно навек,
Так был он золотом тогда нагружен.
Пиастры мы швыряли в кабаках
Познали ласки всех портовых кралей,
Но мы не знали, что такое страх, —
Его, наверно, дьяволы украли.
Сокровища на острове зарыв,
Флинт «стрелкою» назначил Аллардайса,
Сказал, глаза дублонами закрыв:
– Конец один, хоть кайся, хоть не кайся!
Ветер удачи
Над мачтами реет седой буревестник.
Его наяву вижу я и в бреду.
Судьбы мы не знаем, но тем интересней,
Сулит ли удачу он нам иль беду.
На море всегда предсказать невозможно,
Нам зыбь угрожает иль яростный шквал.
Поднять паруса и взять рифы несложно,
Пока не настигнет последний нас вал.
Просолена шкура, обветрены лица,
Привычны мозоли матросским рукам,
И всё же бродягам покой только снится,
Их ветер удачи несёт по волнам.
Коль в ноздри попала солинка морская,
Ты моря не сможешь забыть никогда.
Оно нас тревожит и не отпускает.
В нём наша удача и наша беда.
Бабье лето
Уже по утрам зачастили туманы,
Как быстро всё кончилось это.
Нас ранняя осень одарит обманом
Короткого бабьего лета.
О пользе оптимизма
Мы доживём ли до финальной фазы, братцы,
Трясясь от холода и мокнув под дождём,
Когда мы сможем только глупо улыбаться
Но ничего уже хорошего не ждём?
Тогда потомкам мы расскажем откровенно:
«Входили в жизнь мы, широко открыв глаза.
Когда-то жизнь казалась
