с ней что-то происходило. Прими она порошок за 30 минут до последнего «звонка», отросшей шерсти бы просто не было.
«Ты и спокойная жизнь – вещи полностью несовместимые», – шутил обычно старший брат Ясении.
Шутил, пока однажды не застрял в лифте на работе. Он успел выбраться из кабины до заката, но последний звонок застал его в паре дворов от дома. Наутро его нашли мёртвым. По сводкам Совета, в районе появилась человеческая группировка, которая беспощадно отстреливала бродячих животных.
«Законы и правила – на то и правила, чтобы им следовать. Их вывели задолго до нас. Они будут продолжать служить общине и дальше, после нашего ухода», – часто говорила тётя Ясении.
– Вот тебе и правила, – проворчала себе под нос девушка.
Она выбралась из ванны, быстро обтёрлась полотенцем и накинула на себя халат.
– Если бы эти правила могли защитить нас от людей… – думала она, заходя на кухню за новой порцией кофе.
Ясения практически никогда не спала. Днём она работала, а ночью не могла уснуть из-за луны. По записям, оставшимся от отца, подобная проблема была и у других членов её семьи. В своё время он даже выпустил статью с предположением, что такую реакцию у отдельно взятых индивидуумов может вызывать постоянное принятие препарата. Но Совет замял и саму статью, и последующие попытки отца провести исследования на эту тему.
Не включая свет, Ясения быстро разогрела сваренный утром кофе, добавила в кружку молока и подошла к окну.
Ночь была ясная. Высоко в небе летел пассажирский самолёт. Его красный и зелёный огоньки неторопливо вздрагивали, потом гасли и снова зажигались. Словно это были не навигационные сигналы, а пульсирующая дорожка на ленте электрокардиографии.
«Большое человеческое сердце, – подумала Ясения, допивая остатки кофе. – Оно продолжает биться из года в год. И ни войны, ни болезни его не остановят. Кто знает… может, оно вечно? Эх, и как мы только умудрились столько веков прожить бок о бок с людьми?»
– Дон, дон, дон, – низкий тяжёлый звук пронзил всё пространство в комнате и отозвался в каждой клеточке её тела. Такой звук невозможно услышать ухом, настроенным исключительно для жизни среди цивилизации, тем более почувствовать простому человеку.
«Зов Совета? Рановато он в этом году», – подумала Ясения. Она неторопливо допила свой кофе. Вымыла кружку и тщательно вытерла с её поверхности капельки воды. И снова посмотрела в окно. Звёзд стало больше. Если бы она умела рисовать, она бы обязательно нарисовала их для потомков.
– Дон, дон, дон.
Ясения знала: зов остановить нельзя. Он будет звучать ровно столько, сколько члену общины потребуется времени добраться до зала Совета. Проигнорировать этот сигнал просто невозможно. От каждого его звука сердце сначала замирало на несколько секунд, а после могло даже остановиться на несколько часов. По крайней мере, так говорила
