но ей не привыкать к моральным схваткам с мужчинами.
– Сеньор Пирес? – Дамасо нахмурился, и его выражение лица напомнило Марисе статуэтку сердитого инкского божка. – Тебе не кажется, что время формальностей прошло?
Мариса не обратила внимания на его вопрос.
– Дай угадаю. Ты каким-то образом узнал, что я здесь, и решил зайти сказать «Привет» в память о былых временах. – Она нервно вздохнула. – Одна ко я не настроена о них вспоминать. И тем более возвращаться к тому месту, где мы в последний раз остановились. – Она сделала шаг вперед. – Теперь, если ты меня извинишь, я хочу побыть одна.
Однако Дамасо не двинулся с места, и ей пришлось остановиться. Его темные глаза пытливо всматривались в ее лицо, и Мариса ощутила, как волна возбуждения прокатывается по ее телу. Понять это не помешали даже отголоски недавней слабости. Мариса злилась на себя, но ничего не могла поделать с тем, что ее тело так явно отвечает на проявления мужской сексуальности Дамасо. Ее грудь напряглась, а соски начали зудеть от возбуждения.
Марисе показалось, что это странная реакция для беременной женщины.
Эта мысль отрезвила ее, и Мариса отвела глаза. Сегодняшний день все поставил с ног на голову и отнял у нее последние силы.
– Мариса… – В голосе Дамасо появилась нотка неуверенности, которой девушка раньше не замечала. – Ты в порядке?
– Я буду в порядке, как только меня наконец оставят в покое!
Он отодвинулся, и Мариса прошла в гостиную, каждой клеткой ощущая его присутствие. Она почти дошла до выхода, и тут Дамасо глухо произнес:
– Нам надо поговорить.
Мариса не замедлила шага:
– Кажется, в прошлый раз ты ясно дал мне понять, что наше общение завершено.
Она героически держалась, сохраняя голос спокойным, – хотя при воспоминании о том, как она позволила ему с собой обойтись, ее внутренности словно сводило спазмом.
Мариса резко остановилась. Если бы он в самом деле был ей безразличен, она бы сейчас так не злилась. И уж тем более не показала бы этого. Но сыграть сейчас равнодушие было ей не под силу. Все, что она могла изобразить, – это высокомерную отстраненность.
Ей очень хотелось остаться одной, чтобы хорошенько обдумать то, что произошло. А именно свою возможную беременность. От него. Она потянулась к дверной ручке, но прежде чем она успела открыть дверь, рука Дамасо протянулась над ее плечом, и его ладонь легла на полированное дерево. Теперь Мариса ощущала тепло его тела, а его дыхание касалось ее волос – он дышал тяжело, как и она.
– Что ты собираешься делать с тем, что, возможно, носишь моего ребенка?
Она вздохнула точно громом пораженная. Он-то откуда знает?
Словно зачарованная, Мариса смотрела на его мускулистую руку и ладонь с длинными пальцами. Она вспомнила, как эта ладонь лежала на ее груди – и какое удовольствие она приносила. Как Мариса жалкие несколько часов считала, что наконец нашла человека, который ее ценит.
И какой преданной она себя
