обеспечить бесперебойный и своевременный отпуск продовольственных и промышленных товаров по карточкам».
12 июля 1941 года
Молодежь проводили на фронт. Уходят все, если у кого-то нет повестки, бегут в военкомат, просят поскорее призвать. Поступила на курсы медсестер. Писем из дома нет. Наверное захватили нашу местность. Может быть, успели эвакуироваться? Нет, мои не уйдут из родных мест. Неужели они в плену? Только бы брата не убили на окопах. Страшно за них [Н. О-ва].
«МАМА ВСТАЛА НА ПУТЯХ…»
Из воспоминаний С. В. Магаевой
Вскоре после начала войны, вероятно, по какому-то недоразумению, младших школьников и подростков решили вывезти в летние лагеря под Ленинград. Так мы оказались в деревне Середа, под Валдаем. Мама была единственной взрослой в бестолковой ватаге школяров разного возраста. Нас никто не ждал, и жилось нам трудно. Приближался грохот канонады, но возвращаться домой было не велено, ждали какого-то приказа. В спешке, побросав свои пожитки, мы прибежали на станцию Валдай и столпились на платформе в своих жалких панамках и сандаликах.
Семафор был поднят в ожидании воинского эшелона. Начальник станции сказал, что поезд пойдет мимо, и добавил, что больше поездов не ждет. Нараставшая канонада подтверждала его слова. Мы оцепенели от ужаса. Скоро вдали показался паровозный дымок. Поезд приближался к станции. Должно быть, машинист снизил скорость, но нам казалось, что поезд мчится на всех парах. Мы беспомощно жались друг к другу и ждали, что будет.
Случилось непредвиденное. Мама спрыгнула с платформы и встала на путях. Кто-то из старших ребят встал с ней. Они стояли, раскинув руки. Это продолжалось несколько секунд, показавшихся вечностью. Я вырвалась из чьих-то рук, стремясь к маме. Паровоз надсадно гудел и уже поравнялся с платформой. Это было страшно. Машинист, высунувшись из окна, что-то кричал и отчаянно размахивал руками. Наконец нервы его не выдержали, и он затормозил. Вагоны медленно ползли мимо нас, военные вскакивали на платформу, хватали кого попало в охапку и бросали в открытые вагонные окна и двери. С разбитыми в кровь коленками я тоже оказалась в вагоне. Мне было больно, но я сжалась в комок, думая, что мама не успела соскочить с рельсов и попала под колеса. К счастью, это было не так.
Чьи-то руки втащили маму и ее помощника в последний вагон. Военные освободили места для нас, и мы снова оказались вместе. Потерь не было, не считая разбитых носов и коленок. Бойцы кормили нас консервами и угощали сладким кипятком. Мама стояла в тамбуре с начальником эшелона. Поезд летел на всех парах. Грохотали разрывы снарядов, но прямых попаданий не было. Гром орудий становился тише. Мы приближались к Ленинграду.
Не знаю, рассказала ли мама кому-нибудь о своем подвиге. Наверно, нет. Скорей всего, она и не считала это подвигом. В осажденном городе подвиги стали нормой жизни.
Какое-то время мама занималась подготовкой школьников к эвакуации. К школе подходили машины, и мама сопровождала детей до железной дороги
