участником немецкого крестового похода в Святую Землю в XIII веке[93]. Как объяснял Хорст, план первого этажа воспроизводил устройство храма Соломона; в XVII веке сады были разбиты заново, внутренние помещения перестроены, добавился двухэтажный главный зал, а также храм в честь Гермеса Трисмегиста, Трижды Величайшего – предполагаемого автора священных текстов герметизма[94]. Хорсту нравилось произносить это имя и намекать на вытекающую из него связь.
В письмах он вспоминал родителей, присылал вырезки из австрийских газет. На одной была запечатлена «демонстрация красоток для дивизии СС, созданной моим отцом», как написал Хорст. Имелась в виду дивизия ваффен-СС «Галиция», созданная Отто весной 1943 года[95]. Его отец, уверял Хорст, не нес ответственности ни за какие преступления, а был скорее «подвергавшимся опасностям еретиком» в системе национал-социализма, противником расистских и дискриминационных акций на оккупированных Германией территориях Польши и Украины.
В это время Украина снова оказалась на первых страницах новостей: за нее тягались Россия и Евросоюз[96]. Казалось, история ходит кругами. Столетием раньше, в сентябре 1914-го, армия царя Николая заняла Лемберг, город, посетить который мечтал Хорст. Так у меня появилась мысль взяться за статью о Хорсте для «Файненшл Таймс». Я вернулся в Хагенберг вместе с фотографом зимой, в самый мороз.
Хорст встретил нас, одетый в широкое пальто, в ярко-красной шерстяной шапочке. Два дня мы провели перед большим камином в двухэтажном главном зале и в хозяйской спальне, плохо обогреваемой большой дровяной печью, обложенной почерневшей за десятилетия белой плиткой. Под пляску языков пламени Хорст пытался убедить меня, что его отец был добропорядочным человеком, я же побуждал его взглянуть на Отто под более критическим углом. Этот спор затянется на годы.
Сидя в большом кресле, Хорст разглядывал фотографии в семейном альбоме. Иногда он выходил в соседнюю комнату и возвращался с одним-двумя документами из бумаг Шарлотты. Порой он перехватывал мой взгляд, направленный то на портрет его деда Йозефа, то на фотографии Отто и Зейсс-Инкварта, то на старинную гравюру с видом Кракова. «Возможно, эту гравюру похитила моя мать», – предположил он. Однажды он, по его словам, попытался вернуть некоторые предметы Польше, но безуспешно. У нас не было запретных тем.
Мы разговаривали о его детстве, из которого он мало что запомнил. Воспоминания были расцвечены фотографиями из альбомов и домашней киносъемкой Шарлотты, впоследствии утраченной. Ее исчезновение «чрезвычайно огорчало» Хорста, и он надеялся, что пленки найдутся – например, в подвале дома его невестки. Он винил своего давно умершего брата Отто в «дезертирстве», в желании держать отца и семью под спудом, в «паникерской секретности». Племянник Хорста, тоже Отто, сын Отто-младшего, не советовал дяде иметь со мной дело. «Они ничего не желают знать», – говорил Хорст о своих родственниках.
Семейная
Thomas Jorda, ‘Horst Wächter – Sagen, wie es ist’, Nön, 13 December https://www.noen.at/niederoesterreich/gesellschaft/adel-verpflichtet/sagen-wie-es-ist-4901171.
Гермеса Трисмегиста отождествляют с греческим богом Гермесом и египетским богом Тотом, он считается автором священных текстов герметизма, повлиявшего на западную эзотерическую традицию.
Michael James Melnyk.
Andrey Kurkov.
