не хотелось во все это влезать… Кроме того, это означало ссориться с Ираклием… – Соловьев жалобно втянул носом воздух.
– Как он это делал? – Андрей уже почти успокоился, только пальцы, лежащие на столешнице, чуть дрожали.
– Не знаю. – Соловьев вскинул было на него глаза, но, столкнувшись с Андреевым взглядом, мгновенно опустил их долу. – Это была его кухня. Мы потом передавали все материалы в полицию, но ни одно из убийств…
– Не завершилось раскрытием, – улыбнулся одним твердым ртом Андрей. Конечно, нет. Ибо это была заказуха, совершенно не соответствующая тем, кого, собственно, заказывали. Заказывали бедных иммигрантов, людей абсолютно бесправных, выбирая их в разных диаспорах – чтобы не вызвать массового протеста. А убивали четко, профессионально, давая жертве и камере ираклиевского оператора хорошенько разогнаться. Убийцу нельзя было поймать не только потому, что подобного уровня киллеров почти никогда не ловят. А еще и оттого, что невозможно было выйти на заказчика. В преступлении не было логики, как не было логики в действиях маньяка Овечкина. Но у Овечкина хотя бы был почерк, модус операнди: девушки славянского типа, от двадцати до тридцати, рядом с водоемом. А у заказов Ираклия не имелось и этого. Все, чего он добивался, это яркости картинки и разнообразия зрелища. Поэтому после Лейлы, чьи расширенные от ужаса огромные глаза так здорово смотрелись в кадре, шел старик Дитназаров: еще бодрый, но уже с белоснежной бородой. За Дитназаровым следовал Арслан Ходжаев, спортивный юноша. Он почти убежал, но пуля, как всегда, оказалась быстрее. Андрей просматривал страницы с фотографиями – вот Людмила Бурсук, яркая блондинка, явно взятая для контраста…
– Когда вы поняли? – устало потер он переносицу, не глядя на собеседника.
– Две недели назад. – Голос Соловьева был почти не слышен. – Я спросил у Ираклия, зачем он вынимает такие суммы из нашего бюджета. Куда они идут?
– И что он ответил?
– Он сказал, что мне не нужно знать. Но что деньги идут на развитие шоу.
– Не поспоришь.
– Официальная версия была, что у Ираклия имелись свои источники, они ему звонили и…
– То есть официальная версия была полной чушью, но вы решили не уточнять? – Голос Андрея опять взметнулся, и его собеседник вжался в стул.
– Я боялся, понимаете? Я мог уйти из шоу. Это бы означало крах моей карьеры и спущенные в унитаз годы – время, что мы вместе потратили, делая из «Криминального часа» зрелище, которое смотрела вся страна. Но я мог бы уйти, правда. – Соловьев сглотнул и поднял виноватые глаза от столешницы. – Только когда я догадался, в чем дело, я осознал и еще кое-что: у Ираклия не заржавеет. Он одним ударом избавится от свидетеля и сделает свежий выпуск. «Загадочное убийство продюсера передачи “Криминальный час”» – чем плохо звучит?
Маша
Маша подъехала к уже знакомому красивому дому – белый кирпич и стекло –
