в памяти.
Вот и сейчас я пытаюсь восстановить, бабушкину теорию, о правильности принятия решения.
Она говорила, что если решение принято верное, то после этого у человека всё складывается в его пользу, а если наоборот неправильное, то всё идёт наперекосяк.
Теперь я сижу и распознаю, в какой момент, в моей, вроде бы, налаживающейся жизни начались кочки.
Решение оставить и родить ребёнка не может быть неправильным, в этом я уверена на все сто.
Получается, я ошиблась насчёт того, чтобы не говорит Игорю про свою беременность.
Сейчас обиды и обвинения, мне самой кажутся тупыми и неоправданными. Да я так защищала свою гордость, но на неё похоже никто и не покушался. Скорее всего он и правда хотел уберечь меня от опасности, подумаешь разрешения не спросил.
Сползаю с подоконника, слёзы уже капают с подбородка. Беспокойство за Игоря начинает зашкаливать и я направляюсь к телефону.
– Рома до сих пор мне не позвонил и я не знаю, что мне делать, – говорю быстро, как только Лёшка мне отвечает, чтобы он не понял, что я плачу.
– Ника, ему может пока некогда, – машинально поднимаю глаза на настенные часы и понимаю, что время уже ночь.
– Ты меня совсем за дуру держишь, я же слышу, что ты скрываешь, что-то, – не выдерживаю и всхлипываю прямо в трубку.
– Бли-ин, сеструха, ты чё там сырость развела, прекращай, – Лёшка и раньше всегда терялся, если видел мои слёзы, хотя сейчас кажется ерундой всё, что было до этого. – Да я замялся, просто, не знаю стоит ли внимания и тебя лишний раз пугать неохота, – оправдывается он, а я сразу настораживаюсь. – Короче, у Ромыча, рука подвешена в горизонтальном положении, ну знаешь, так фиксируют в больнице, когда перелом. Только я гипс у него не заметил, – озадаченно поясняет. Я даже реветь перестаю, потому что в голову вдруг идея приходит.
– А ты Илью знаешь? – спрашиваю, чуть ли не перебивая.
– Если ты про Шмеля, то да. Он ко мне в палату постоянно приходил с перебинтованной башкой, – Лёшка даже доказательства мне предъявляет.
– Съезди к нему, – прошу умоляющим тоном.
– Куда? – повышает голос от моей внезапности.
– Илья вроде в “Зажигай”, управляющий, – отвечаю, не обращая внимания на возмущение брата. – Может он в курсе, где Игорь, – выдаю свои предположения.
– Ага, Ромыч не знает, а Шмель знает, – хмыкает недовольно.
– Да всё он знает, не говорит, просто. Я же не прошу, чего-то сверхестественного, пусть скажут, что с Игорем всё в порядке и я отстану, – продолжаю уговаривать. – Лёша, пожалуйста, я скоро от этих недомолвок с ума сойду, – слёзы опять начинают щипать глаза.
– Да, какой разговор, я съезжу, но толку-то, – соглашается, улавливая мой дрожащий голос. – Позвоню потом, – предупреждает и торопливо отключает вызов.
Около часа я хожу по квартире, взад-перёд, в ожидании звонка.
Наконец телефон оживает и я вижу имя брата на экране.
