type="note">[1], чтобы, как она это называла, «подзаправиться». В один знаменательный день встреча приняла неожиданный оборот.
«Донна пришла на консультацию после перерыва месяцев в пять. В конце нашего разговора она обвела взглядом мой кабинет, придирчиво осмотрев все, что ее окружало, и воскликнула: “Ну и бардак!” В первую очередь это касалось моей системы хранения документов. В то время у меня была горизонтальная система хранения, и я никогда не мог найти то, что было нужно. Я ответил: “Да, действительно бардак. И я решительно намерен что-то делать с этим”. Донна спросила: “А почему ты думаешь, что готов сделать этот шаг?” Что-то слышалось родное в этом вопросе. Я рассмеялся и постарался ответить. Тогда Донна задала следующий вопрос: “Мне кажется, что это решение не возникло из ниоткуда. Что привело тебя к нему?” Теперь мы смеялись оба. Донна продолжала простраивать опоры[2]: “А когда, ты думаешь, ты будешь готов предпринять этот шаг?” – “Ну, думаю, где-то, наверное, в ближайшие пару недель”, – ответил я.
Мы еще немного поболтали, и я проводил Донну в приемную. И там, к моему удивлению, Донна записалась еще на одну встречу со мной через две недели. Я отметил вслух, что это что-то новенькое – ведь обычно она дожидается момента, когда чувствует, что пора “подзаправиться”, и тогда записывается на консультацию. “А! – сказала Донна с большим энтузиазмом. – Так это не для меня. Это для тебя. Я записала тебя на консультацию со мной через две недели, чтобы посмотреть, приведешь ли ты в порядок свой бардак в кабинете”. Я был потрясен. И это еще мягко сказано.
Донна записалась на утро четверга, и полночи со среды на четверг я провел, приводя в порядок свою систему хранения документов, переводя ее из горизонтального в вертикальный формат. После этого я все-таки несколько часов поспал, потом подзарядился кофейком и отправился на консультацию с Донной. Это было потрясающее событие. Донна драматично распахнула дверь, шагнула в мой кабинет первой и провозгласила: “Потрясающе! Ты действительно это сделал!” После чего она остановилась и сказала: “Но я не должна этого говорить. Имеет значение то, что ты сам об этом думаешь”. И снова мы хохотали, и я никак не мог перестать смеяться, потому что она продолжала задавать мне вопросы типа: “Как это влияет на твое представление о себе?”»
Для меня эта история значима по ряду причин. Во-первых, она хотя бы частично передает те ощущения удовольствия, задора и равенства, которыми была наполнена терапевтическая практика Майкла, особенно когда речь шла о работе с людьми, имеющими серьезные нарушения психического здоровья. Во-вторых, она немного проливает свет на то, каково это было – собирать коллекцию прежде не опубликованных работ Майкла. Если бы не Донна, возможно, мы бы так никогда и не нашли некоторых материалов, вошедших в эту книгу. Целое лето я провел, погрузившись в горизонтальные и вертикальные системы хранения документов Майкла. Разбирая кучу дискет, я ощущал себя этаким первобытным охотником-собирателем. Дискеты – это, знаете, такие древние
Простраивание опор (
