заказчицы. Два раза уже отказались, один раз уволились.
Шеф почему-то обрадовался. Я, за компанию, тоже.
– Видишь, милая? Я же говорил тебе, мы не специализируемся…
И тут мне вдруг стало душно, юбка узкая что ли? Голова закружилась, светлые стены кабинета причудливо изогнулись.
– Павел Павлович, можно я все же пойду?
Медленно поднялась на внезапно ставшими очень мягкими ногах. Все вокруг поплыло, ускользая из рамок сознания.
– Что с вами, Илона? – звучало так странно… как будто бы эхом далеким. И правда, что это со мной, подскажите?
Черные створки разума быстро захлопывались. Тело мое несуразное, совершенно расслабившись, грохнулось на пол. Последняя мысль была: “Телефон! Там же Кот!”
И все пропало.
***
Не могу я сказать, что больничная койка со мной не знакома. Старинные мы приятели, даже друзья. Приходить в себя, разглядывая традиционно-голубенькие больничные стены и потолок, мне уже приходилось не раз.
– Общее переутомление, синдром хронической усталости, миалги́ческий энцефаломиели́т, недостаток веса, возможное обезвоживание.
Какие прекрасные слова. И знакомые. Хотя с недостатком веса я и не согласна, это кость у меня просто тонкая. Открыла глаза.
– О! С возвращением вас, несравненная наша Илона Олеговна.
Антошка – засранец. Мой бывший одноклассник и невролог в нашей городской больнице.
– Абрамов, скажи, я жить буду?
Смеется. В последнее время меня окружают невероятно веселые мужики.
– Ты зачем, расскажи мне, так стремишься на кладбище, Лёль?
Он сел на край кровати, листая мои документы, нахмурился. Жестом отпустил медсестру.
Что мне было ответить? Как дошла я до жизни такой? Особенно и не стремилась, так вышло. Я искренне рада была видеть старого друга. В школе у нас была просто роскошная компания: трое парней и мы, три подружки: Оля, Лёля и Муля. Ольга Янина, Илона Король и Мария Ульянова. Как давно это было…
– Ты не ответила. Сама-то понимаешь, что это тупик?
Суровый Антошка воинственно встряхнул моей картой. Понимаю ли я? Да я не хочу даже думать об этом.
Два года назад я потеряла ребенка, а мой гражданский муж просто выкинул то, что осталось от гордой и амбициозной меня, на помойку. Я лишилась всего: дома, работы, карьеры, семьи.
Больно. Мне все еще больно. Падать с неба на грешную землю всегда неприятно. Спасибо родителям, сдохнуть не дали. Ругали, корили, требовали срочно все бросить и ехать с “мужем” мириться. Смешные мои старики, они верят в любовь и всякую ерунду типа верности. Нет этого больше. Вымерли как динозавры высокие чувства.
– Антош. Не скрипи, и так тошно. Когда я могу уходить? Отпусти меня, ты же можешь.
– Даже не думай. Десять дней постельного режима, капельницы и уколы из чистой моей вредности. Назначу тебе витамины и буду смотреть, как ты мучаешься.
