то так.
– Но нельзя же все время прятаться в квартире? Самое страшное позади, поверь мне, надо забыть о том, что произошло. Вычеркнуть из памяти и жить! Жить, Танюша! Как прежде!
Татьяна вздохнула:
– Боюсь, Саша, как прежде уже не получится. Как бы мы этого ни хотели. Проклятые бандиты сломали наше счастье. Втоптали любовь в грязь. Ты предлагаешь забыть тот страшный вечер, а сам всегда будешь помнить о нем. Ты не станешь упрекать, знаю. Но и не забудешь.
Татьяна подняла глаза:
– Господи, ну почему это произошло с нами? Почему какие-то подонки уничтожили то прекрасное, чем мы жили. За что?
Александр положил руки на колени супруги:
– Подонки, унизившие тебя, получили свое. Тебе это известно! Зло не осталось безнаказанным.
Татьяна кивнула:
– Да! Кто-то покарал их. Жестоко покарал, но по справедливости, только разве нам от этого легче?
Александр пересел на подлокотник кресла и обнял жену:
– Во всем виноват я. Не смог защитить семью. Должен был просчитать, что они угрозами не ограничатся, не просчитал. Прости меня!
Татьяна погладила волосы майора:
– Ну, что ты, Саша! Не вини себя. Мы все стали жертвами того безумия, что охватило Россию и республики, еще недавно считавшиеся братскими. Жертвами бандитской власти. Безнаказанности и хаоса. Так что мне не за что прощать тебя.
– Но согласись, Таня, мы не можем находиться в состоянии постоянной депрессии. Мы должны, мы просто обязаны начать все заново. Ради нашей любви, ради дочери, у которой все лучшее еще впереди. Мы должны справиться с эмоциями. Иначе… иначе я не вижу смысла жить дальше.
Татьяна прижалась лицом к волосам Александра:
– Не говори так, Саша! Не надо!
Александр поднял голову:
– Танюша, я никогда не обманывал тебя. Я полюбил и люблю тебя. А после того, что произошло, это чувство только усилилось. Вы с Олей стали еще дороже мне. Уверен, пройдет какое-то время и все нормализуется. Мы уедем из этого города. Сменим обстановку, и все будет хорошо. Главное, мы вместе, мы любим друг друга. Время обладает свойством притуплять боль, и мы должны жить настоящим и будущим. И мы будем вновь счастливы. Я сделаю все для этого. И возможное, и невозможное. А сейчас необходимо сбросить с себя воспоминания о страшном, отвлечься, поэтому пойдем прогуляемся? Не хочешь выходить со двора, просто в сквере посидим, в беседке.
Татьяна согласилась:
– Ты прав! Действительно, надо брать себя в руки. Пойдем. В парк! Только вглубь уходить не будем, хорошо?
– Хорошо!
– И еще, Саша… я тоже очень сильно тебя люблю!
Тимохин улыбнулся:
– Я счастлив, Таня! И у Оли, и у нас с тобой все еще впереди. Все будет так, как должно быть!
Татьяна, поцеловав Александра, встала:
– Пойдем!
– Ты накинь легкую куртку, мало ли, дождь опять пойдет, я тоже возьму ветровку и… сигареты.
Супруга прошла в прихожую, Тимохин на кухню. Убедившись, что Татьяна его не видит, присел, достал из-за газовой плиты пистолет без глушителя, стараясь не шуметь, передернул затворную раму, догнав патрон в патронник, поставил на предохранитель, вставил ствол за брючный ремень со спины, взял со стола сигареты и зажигалку, вышел в прихожую. Накинул на себя ветровку, чтобы не было видно пистолета.
Татьяна сказала:
– Так тепло же!
– Ничего! В руках она мешаться будет.
Супруги покинули квартиру. Вышли во двор. В беседке скверика обнималась молодая пара.
Татьяна произнесла:
– Милуются. И все им сейчас кажется в розовом цвете. Пусть и дальше их жизнь будет безоблачной.
Александр ничего не сказал, взял супругу под руку. И они пошли в сторону парка, что раскинулся сразу за улицей. Людей почти не было, да и немудрено: одиннадцатый час. Молодежь на дискотеках, в клубах разных. Обыватели вечерние прогулки завершали. У входа в парк стояла машина патрульно-постовой службы милиции, чуть поодаль «семерка». Видимо, кто-то из жильцов поленился отогнать ее на стоянку. Милиция же постоянно дежурила здесь в это время. Видимо, патруль имел задачу обеспечения порядка в парке. Впрочем, милиционеры выходили из «УАЗа» редко: размяться, покурить. Присутствие милиции успокоило Татьяну. Тимохины вошли в парк. Таня сразу же указала на ближайшую аллею:
– Погуляем здесь! До поворота и назад.
Этот участок аллеи худо-бедно, но освещался слабыми
