нетерпеливым из всех пассажиров был Масуд. Желание похвастать перед отцом своей первой удачной сделкой гнало его домой. Однако мудрость, присущая юноше с младых лет, удерживала его и от суетливого хождения по палубе, и от ежеминутного взгляда в морские просторы в ожидании появления берега. Поэтому Масуд, удобно устроившись на бухте толстого пенькового каната в эфемерной тени мачты, выводил букву за буквой, записывая в толстый дневник и свои расчеты, и свои мысли, дабы не забыть ничего по-настоящему важного.
Однако полуденный зной смешал в его разуме и воспоминания детства, и рассказы родственников, и впечатления от первого долгого странствия по торговым делам. Чем больше пытался сосредоточиться на делах Масуд, тем ярче вспоминал дни, когда был совсем крохой. Даже сейчас, в свои двадцать лет, он мог с легкостью оживить перед мысленным взором каждый день своей жизни и каждое по-настоящему важное событие. Хотя, говоря по совести, если тебе три или пять, то любое событие в твоей жизни более чем важно. И дар его, временами тяжкий, как камень, а порой необходимый, как глоток воды в пустыне, был для этого весьма кстати.
И еще вспоминал Масуд сказки – удивительные сказки со всего огромного мира, которые так любила рассказывать его добрая Зухра, кормилица, которую называл он всегда матушкой и которая говорила ему «сыночек» чаще, чем родители… О нет, Аллах всесильный, чаще, чем отец. Именно ей, Зухре, и решился доверить малыш Масуд страшную тайну.
Тогда ему было почти пять – до дня рождения оставался месяц с небольшим. Весеннее тепло согревало сад, в ветвях пели птицы. Зухра, сидя на низенькой скамеечке, рассказывала ему дивную сказку, а руки ее, нежные и заботливые, вышивали ворот праздничной рубашки – добрая кормилица не признавала одежды, шитой посторонними, и потому его, своего «сынишку» Масуда, одевала лишь в то, что сшила сама, как бы сурово ни хмурил брови Рахим.
Масуд сидел на расстеленной кошме в тени мандаринового дерева. У него на коленях уснул котенок, и мальчик боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть теплое чудо. Глаза он прикрыл, дабы ничто не мешало ему рассматривать яркие картины, которые возникали перед ним.
– Жил-был на свете бедный пастух Бикрай, который долго не имел детей. – Так началась та сказка. – На старости лет у него родился сын, назвали его Сараном. Саран вырос и стал помогать отцу пасти стадо.
– Должно быть, любой мальчишка должен продолжить дело, начатое его батюшкой…
– Бывает по-разному, малыш, – ответила кормилица. – Но у мудрых отцов хватает разума, чтобы не препятствовать детям, если имеют те наклонности к иным ремеслам или искусствам.
– А у глупых отцов? – Масуд внимательно посмотрел кормилице в лицо.
«Ах, мальчик… Знал бы ты, сколь глупы бывают отцы… Да и некоторые умные ничуть не лучше», – эти слова, чужие слова, зазвучали в голове мальчишки так, словно пришли в голову ему самому. И лишь мгновение позже Масуд понял, что это были
