кто её околдовал, уж не ты ли?
– Я пионер! – гордо отвечал Володя, – а пионеры не верят в колдовство!
– А я октябрёнок, – вставила Маша.
– Вы должны быть доставлены во дворец! – строго сказал встречающий и направился на берег, где толпа, увидев, что возникли какие-то разногласия, несколько притихла с изъявлениями восторга, так что за барабанные перепонки уже можно было не волноваться.
На берегу их ждали удивительные экипажи: в крохотные коляски (на одного человека) были впряжены ламы всевозможных расцветок. Они были гораздо крупнее той ламы, которая встретила их на лугу. Коляски были снабжены одним большим колесом и двумя маленькими, как в детском трёхколёсный велосипеде. И ламы, и коляски были украшены так пёстро и обильно, что рябило в глазах.
Маша забралась в поданную ей коляску, Володя к ней присоединился. Долговязый протестовал, говорил, что это неслыханный позор: благородная принцесса в одном экипаже с простолюдином! Но Володя и Маша держались твёрдо, и Распорядитель сдался. Однако он повелел, чтобы коляску прикрыли полупрозрачным пологом.
Процессия двинулась в путь.
Во дворце
Лама, которая тянула коляску с братом и сестрой выступала впереди длинной процессии неторопливо и даже торжественно. Люди, встречающиеся им навстречу, крутились вокруг себя и складывали ладони над головой. Очевидно, это было приветствие. Сквозь полог было неплохо видно, и дети во все глаза всматривались в удивительные здания города. Прежде всего, здесь не было улиц. Дома стояли в совершенно произвольном порядке, и коляски только и делали, что поворачивали то влево, то вправо, лавируя между строениями.
Сами дома больше всего напоминали Маше какие-то пирожные, а иногда – вязанные крючком кружева. Обилие башенок, балкончиков, ажурных мостиков, перекинутых от одного здания к другому, сначала восхищало, а потом стало утомлять. Каждое окно имело свою форму, двух одинаковых найти не удавалось.
Чем дальше продвигалась коляска вглубь города, тем выше и причудливее становились дома, и тем уже промежутки их разделяющие. Коляска порой еле протискивалась между зданиями.
Наконец лама подошла к какой-то двери, та открылась, и коляска въехала в обширный зал. Полог был сдёрнут, окружившие коляску люди извлекли из неё Машу. Володя спрыгнул сам. Его появление вызвало замешательство в рядах встречающих. Они отпрянули и отвернулись.
Из следующей коляски уже вылез Распорядитель. Пригласив Машу следовать за собой, он направился вглубь зала, непрерывно крутясь и двигаясь боком.
Зал был так причудливо и пышно украшен, что дети не сразу разглядели на противоположной стене некое подобие галереи, на которую вела лестница. На галерее стояло огромное кресло, и на нём восседала очень высокая женщина, одетая даже более вычурно, чем все окружающие. Роста женщине прибавлял ещё и необычный головной убор в виде высокого ажурного цилиндра, сквозь дырочки которого
