нашего рискового рейда не погиб, что приятно удивило графа Аль Риада. Отправляя отряд, на такой счастливый исход он не рассчитывал. Если бы вернулась хотя бы половина ушедших, это уже считалось хорошим результатом. А здесь вернулись все! Потому мне не отказали в желании быть рядом с братом в его следующем походе.
Теперь уже все знали про смерть Луасон и отступление леев. Но это не значило, что война закончилось. Через наше графство предстояло пройти всему войску леев, которое отступало от Лурдии. И скорее всего они будут вести себя, как и Свен, – грабя и убивая напоследок. В других графствах королевства тоже не видно окончания боёв. Пользуясь нашей слабостью, соседи стремились урвать себе новые земли и терзали ослабевшую страну. Потому Том никак не мог найти время, чтобы довезти меня до Иль Ле-Грасса. И я уже привыкла сопровождать его. В седле держалась свободно, схваток не боялась. Нет, сама я никого не убивала и даже не пыталась защищаться. Просто леи сами избегали причинять мне вред, а случайные стрелы, ножи меня действительно не касались.
Так продолжалось, пока однажды нас с Томом не застал в Руаде отец.
– Тилли, возвращайся домой! – сказал он. – Даже если ты не считаешь меня теперь отцом, для меня ты по-прежнему дочь.
– Отец!
Мой голос после долгого молчания напоминал карканье. Но Том удивлённо улыбнулся:
– Тилли, ты говоришь? А я боялся, что ты онемела.
И я второй раз за всё это время заплакала. Как в детстве – громко, с всхлипами и соплями, напугав отца и Тома.
Отец отвёз меня домой, в Ил Ле-Грасс, где все делали вид, что ничего не было. И я не опозорена, а просто тяжело переболела. Прошёл не один год, пока я перестала кричать по ночам и поверила, что я почти такая же, как все. Что стыдиться мне нечего и могу спокойно смотреть в глаза людям.
И как ни грустно об этом говорить, примириться со своим прошлым мне помогла гибель брата. Он погиб в самом конце войны, не в нашем графстве и не от рук леев. Убила его какая-то банда. Таких много расплодилось в конце войны. В них собирались дезертиры из разных армий – нашей, соседних государств. С ними ещё долго не могли справиться до конца. Я винила в его смерти себя. Пока я была с ним рядом, он привык к удаче, потерял осторожность, слишком рисковал. И погиб в ненужной стычке.
Я долго горевала. Один раз снова попыталась уйти. Но вышло ещё глупее, чем в первый раз. Прыгнула в пропасть, но повисла на ветке невидного сверху дерева. Оно росло в узкой расщелине и словно нарочно вытянуло ветви, ловя меня. Я висела, смотрела вниз, на острые камни внизу и вдруг поняла – какую глупость сделала! Лишь смерть безвозвратна, а мой позор и вина– это то, с чем должно справиться.
Меня быстро нашли и вытащили. Всем сказала, что оступилась. Не знаю, поверил ли отец, но так посмотрел на меня! А я вдруг увидела, как он изменился – поседел, появились первые морщины. И впервые задумалась – а каково ему? Смерть единственного сына, вся эта история со мной, и если бы сегодня моя попытка удалась – чем бы это кончилось для него? Я не могу
