Знакомство с девушками началось еще в электричке. Теперь оно продолжилось.
Девушки были девятнадцати-двадцати лет. Кроме Инны Барабыкиной. Остальных звали так: Наташа, Наташа, Наташа, Вера, Надежда, Любовь.
Ей-Богу, я не шучу! Вера, Надежда, Любовь. Любовь была уже замужем, а Барабыкина уже нет. Остальные, следовательно, были невестами.
Чтобы проще было ориентироваться, мы впоследствии разделили Наташ на просто Наташу, Наташу-бис и Тату. Тата вела себя очень бойко. Кто-то уже попытался к ней подъехать, но тут же отъехал.
Из сарая вышел Лисоцкий в белой панамке. Он положил руки себе на живот и тоже принялся рассматривать окрестности. Потом Лисоцкий предложил провести организационное собрание.
– Все слышали? – сказал Лисоцкий. – Чем больше заработаем, тем лучше поедим. Это будет наша стратегия.
– А чем лучше поедим, тем что? – спросила Тата.
– Тем лучше будем работать! – загалдели остальные. – Тем сильнее будем любить! Тем больше будем спать!
Шуточки.
– А чем больше будем спать, тем скорее уедем, – сказал я, чтобы тоже внести свою лепту.
Лисоцкий нахмурился.
– Петр Николаевич, – обратился он ко мне. – Попрошу вас быть моим заместителем. Вы человек уже опытный, будете руководить молодежью.
– Шишка на ровном месте, – сказала молодежь Тата.
– Нами нужно руководить, – кокетливо сказала Барабыкина. Ей понравилось, что она тоже молодежь. Но Лисоцкий охладил ее пыл.
– Инна Ивановна будет поваром, – галантно сказал он. – Вручаем наши желудки в ваши руки.
– Никогда! – заявила Барабыкина. – Не умею и не хочу. Я даже мужу бывшему не готовила.
Понятно теперь, почему он от нее сбежал. Все посмотрели на Барабыкину с сожалением. У Лисоцкого упоминание о бывшем муже вызвало легкий стыд. И он постеснялся обременять женщину, перенесшую личную драму, нашими общественными желудками.
– Вера! Надя! – сказал он. – Придется вам.
Девушки покраснели, будто их сватают. Но согласились. Таким образом, наша вера и наша надежда оказались связанными с кухней. А с любовью обстояло много сложнее. Лисоцкий это понимал, поэтому после собрания оставил меня на конфиденциальную беседу. Мы говорили как мужчина с мужчиной.
– Надо что-то делать, – сказал Лисоцкий, глядя мне в глаза. Это чтобы я понимал подтекст.
– С чем? – спросил я, не понимая подтекста.
– Люди крайне молоды, – сказал Лисоцкий. – Природа настраивает на лирический лад. Вы понимаете?
– Нет, – сказал я.
– Не исключена возможность любви, – прямо сказал Лисоцкий.
– А! – сказал я.
– Вы представляете мое положение как руководителя. Проконтролировать всех я не смогу. Они начнут встречаться, ходить за ягодами, может быть, даже целоваться.
– А
